– Человек, – объяснил я Псу, – проводит во сне треть жизни. Остальные две трети мечтает выспаться. Это обо мне, понял?
Я лег, с наслаждением вытянулся, похрустел костями. Краем глаза заметил странное свечение, быстро повернул голову. На стене, где на роскошном гобелене развешаны мечи, щиты и другие атрибуты, медленно наливается синеватым светом треугольный щит.
Может быть, подумал я спасительно, он и днем светится, но при дневном свете кто заметит, а ночью надивается сперва тем цветом, который воспринимаем разве что мы со змеями и муравьями, затем переходит в видимый для большинства спектр…
Мое сердце начало постукивать вроде бы чаще, на руках шерсть приподнялась, но на щите ничего не происходит, и шерсть снова улеглась. Я всматривался в сияние, геральдические львы и мифические фигуры вроде бы оживают, двигаются, я просто чувствую их попытки сказать мне что-то важное…
Спросить не у кого, разве что у предков, но они свою миссию выполнили, молчат. Может быть, вообще раз в год разговаривают или только в лунную ночь тридцать первого июня после дождичка в четверг после молодецкого рачьего свиста. Спрошу у леди Дженифер – поймет как неуклюжую попытку сблизиться, у Бабетты – тут же пригласит переселиться в ее спальню, у леди Даниэллы – встревожится, не повредит ли это Митчеллу, а леди Изабелла тут же переселит в местечко поскромнее, а сама будет допытываться у щита, как обезопасить ее семью и замок до возвращения герцога.
Сквозь сон прорывался крик петуха, уцелел, гад, не свернули голову прожорливые гости, затем долго и натужно мычали пригнанные на убой коровы, гортанно кричали овцы, а когда донеслись удары молота по железу, я окончательно вынырнул из объятий… да не Морфея, у меня с ориентацией все в порядке, из объятий сладкотелой Санегерийи.
Облачившись, как надлежит, чтобы одним своим видом внушать трепет, я выпрямился и с самым надменным видом вышел из покоев, двинулся по середине коридора в сторону донжона, нижняя челюсть вперед, голова слегка наклонена, чтобы взгляд исподлобья, вид хищный, настоящий рыцарь должен выглядеть так, чтобы одним своим обликом провоцировать на вызов скрестить мечи или подраться на боевых топорах, которыми так удобно раскалывать даже самые прочные панцири и шлемы, чтобы череп разлетелся вдрызг, мозги наружу, кровь на стенах…
Мне поспешно уступали дорогу, что-то чем ближе к Югу, тем меньше у людей рыцарственности и желания подраться просто так, ведь это только адвокаты дерутся из-за прибыли, а мы, рыцари, деремся из любви к чистому искусству.
Во дворе ко мне подбежал один из воинов Мартина, отсалютовал, крикнул ликующе:
– Ваша милость, на людей короля совершено нападение!
Я нахмурился.
– Дык это же плохо. Король – наш гость. Не будь королей – половина шутов перемерла бы с голоду! Так что да здравствуют короли – источник вдохновения! А что случилось?
Он слегка потупился, но никак не мог согнать ликование с простой деревенской физиономии.
– Да никто еще не знает! Видели только, что граф Франсуа с диким криком пробежал через восточное крыло, будто за ним гналась тыща чертей! Он едва не вынес ворота в конюшню, ваша милость. А самое чудное, что за ним бежал и его оруженосец Рено, степенный и рассудительный юноша… да так бежал, что обогнал графа. Правда, он оправдывался, что торопился оседлать коня для графа…
Я слушал с непроницаемым и слегка недовольным лицом, что за бабские сплетни, но не перебивал, а то заткнется. На самом деле мужчины по части сплетен – хоть слушать, хоть рассказывать – дадут сто очков вперед женщинам, как, впрочем, дадут во всем, будем честными.
Послышались шаги, Мартин подходил к нам быстрой деловой походкой, отвесил поклон, спросил быстро:
– Слышали?
– Если вы об этом… этом графе… – проговорил я.
– Франсуа, – подсказал Мартин.
– Пусть Франсуа, – согласился я. – Из лакеев, что ли?.. Так столько пили и жрали на ночь, что привидеться могло что угодно!
Он покачал головой, не отрывая взгляда от моего лица.
– Сам граф визжал, как недорезанный поросенок, его оруженосец прямо бился головой в двери, а когда оседлали коней, то ринулись к воротам, именем короля требуя их поскорее выпустить. Стража было заупрямилась, но, к счастью, я оказался вблизи, тут же велел выпустить обоих…
Воин хмыкнул и сказал с грубоватой фамильярностью старого служаки:
– Ха, и еще подержал решетку поднятой, вдруг да еще кто сбежит!
Мартин сдержанно улыбнулся, но глаза его не отрывали взгляд от моего лица, я прочел в них настойчивое: как удалось выгнать этих двоих? Может быть, и других так же можно?
Нельзя, ответил я взглядом. Для других нужно что-то другое.
Во дворе кучки оживленно разговаривающих дворян, многие отчаянно жестикулируют, голоса сорванные, на лицах растерянность. Меня завидели, к нам подбежал граф Анастальф, бледный и взволнованный.
– Сэр Ричард, – спросил он торопливо, – кто-то из слуг слышал, будто графу Франсуа явился тот самый красный демон, о котором вы говорили!
Я улыбнулся как можно дружелюбнее.
– Ну и что? Он уже сейчас за сорок миль. Ничто ему не грозит.
К Анастальфу подошли еще двое, угрюмых и настороженных. Одного, если не изменяет с кем попало память, зовут маркизом Ферьером, а другого – бароном Жерналь. Оба вперили в меня подозрительные взгляды, Анастальф сказал с нажимом:
– Сэр Ричард, но здесь есть одна непонятная деталь…
Я насторожился, все трое смотрят, как коты на загнанного в угол мышонка, спросил как можно беспечнее:
– Что, не томите!
Анастальф ответил, не сводя с меня острого взгляда:
– Сам король сразу же пригласил герцогиню к себе и поинтересовался, что за Красный Демон появляется в ее замке.
Они все замерли, вперив в меня взоры, Мартин хоть и отступил на пару шагов, чтобы не мешать беседе благородных господ, но насторожился и слушает очень внимательно. Я ощутил себя в ловушке, пробормотал:
– Да-да, граф, продолжайте! Я слушаю с небывалым интересом. Нам, простым людям, всегда любопытственно знать, о чем беседуют и как беседуют столь высокие особы.
Он покачал головой, все трое приблизились еше ближе.
– Герцогиня заверила Его Величество, что никакого красного чудовища в ее замке отродясь не было!
Минуту я смотрел на них с самым ошарашенным видом, позволил челюсти отвиснуть, а глазам выпучиться, наконец вздрогнул, в отчаянии хлопнул себя по лбу.
– Ох, это моя провинциальность!.. Ну что за серость, что у меня за деревенские замашки все выкладывать незнакомым!.. Простите меня, друзья, но я вслед за герцогиней уверяю вас, что никакого красного демона в замке нет и никогда не было! А ваш граф Франсуа убежал потому, что пальчик прищемил. Или еще почему… Я ничего не знаю, ни о каких скелетах в шкафу не слышал, и даже о Рогатом Ящере совсем не…
