– Дженни, Рич из северных земель, там зяблики могут вообще не водиться…
Изабелла и Дженифер воззрились на нее с удивлением. Изабелла смолчала, только перевела вопрошающий взгляд на меня, а Дженифер спросила язвительно:
– Рич?.. Это кто здесь Рич?
Даниэлла покраснела, видно было, как старается не встречаться взглядом с сестрой, промолвила с трудом:
– Ричард… Он мой брат, он о нас заботится… и я могу его называть так!
Леди Изабелла снова смолчала, леди Дженифер фыркнула громче. Я сказал с милой улыбкой:
– Леди Изабелла, как мне нравится ваша дочь… Она фыркает, почти как мой конь. Так же громко, жаль только, что не так мелодично. И, конечно, не настолько изысканно.
– Вам за столом без вашей лошади трудно, – заметила Дженифер участливо и ехидно улыбнулась, – все-таки она за вас думает.
– Хорошо смеется тот, – заметил я, – кто смеется, как лошадь.
Она так моментально перестала улыбаться, что леди Бабетта прыснула, а уголки рта леди Изабеллы чуть-чуть дрогнули в улыбке.
– Это вы о чем? – спросила Дженифер, мгновенно закипая.
– Дареному коню кулаками не машут, – напомнил я, – леди Дженифер, я вас тоже люблю… в смысле тоже удавил бы в охотку, но мы же цивилизованные люди? Карнеги велит улыбаться. Все равно улыбаться!.. Правда, Мэрфи напоминает, что это не поможет, но сам ничего не предлагает взамен…
Леди Изабелла сказала негромко:
– Я прошу извинить мою дочь, сэр Ричард. У нас была очень тяжелая ночь.
Я отмахнулся, взглянул в сторону скромного Патрика.
– Да я понимаю, молодая и резвая, кровь играет…
От леди Изабеллы сразу пахнуло волной холода.
– Я не это имела в виду, сэр Ричард.
– Да чего бы я стал обижаться на леди Дженифер? Она и так обиженная… Нет-нет, я не имел в виду, что обижена Богом, а недостаточным вниманием к ней короля. Он мог бы сам предложить ей руку и сердце…
Дженифер, забывшись, снова фыркнула.
– Мне? Отец обещал, что отдаст меня только тому, кого я выберу сама!
– Так вы избрали Зингерлефта? – напомнил я. Она слегка покраснела, сказала с вызовом:
– Его или кого-то еще, вам какое дело?
– Кому-то очень не повезет, – заметил я.
Она окрысилась:
– Это почему же?
– Если женщина красива, – объяснил я, – умна и образованна, то это уже какая-то мутантка и не для нормальных мужчин.
Она запнулась в затруднении, все-таки я сказал комплимент, да еще какой, но что-то в нем оскорбительное, понять бы поскорее да тут же врезать по этой гнусной роже простолюдина, прикидывающегося родней благородной семье.
Даниэлла спросила робко:
– Сэр Ричард, а разве у вас не за красоту женщин любят?
– Любить за красоту, – сказал я, – все равно что любить шоколад за обертку. Я, как верный сын церкви, полагаю, что даже у женщины есть душа… хоть и маленькая, даже совсем крохотная, и любить надо в первую очередь за ее крохотную душу, за ее… гм… сердце.
– А я слышала, что мужчины любят глазами…
Я улыбнулся, посмотрел в сторону хозяйки.
– Женщина любит ушами. Мужчина – глазами. Тогда откуда дети?
Бабетта звонко хохотнула, широко раскрывая рот. Даниэлла сказала просительно:
– Ну, скажите же, что еще не встречали такой красивой девушки, как моя сестра!
Я посмотрел на Дженифер.
– Вы правы, Даниэлла. Когда я смотрю на вашу сестру, мне всегда почему-то кажется, что у нее кривые ноги. До безобразия!.. Господь не может создавать все таким совершенным. Но, как истый рыцарь, я полагаю, что и ноги у нее не совсем кривые.
Дженифер открыла рот и застыла, Даниэлла, не разобравшись в сложном комплименте, мягко упрекнула:
– Ну что вы такое говорите… Так и до слез сестру доведете!
– Крокодилы тоже плачут, – напомнил я. – Дженифер, можете назвать меня еще раз дураком и невеждой, но что это за темное вино, что вы лакаете с таким азартом?
Дженифер поджала губы, взгляд стал холодным и надменным.
– Лакают собаки. Это вообще не вино, леди вино не пьют… утром.
– А что это?
Лакей по знаку леди Изабеллы склонился справа от моего плеча.
– Позвольте?
– Лей, – разрешил я. – Только в моей стране через руку лить считается верхом неприличия.
Лакей поспешно сменил руку, женщины молча наблюдали, как я поднял фужер, пригубил темно-красную жидкость.
– Ну, как? – поинтересовалась Даниэлла. – Правда вкусно?
– Терпимо, – одобрил. я. – Напоминает жидкий гематоген. Какой-то стимулянт? Аддикция не возникает?
Сестры озадаченно промолчали, леди Изабелла всмотрелась в меня очень внимательно.
– Вы знаете значение этих слов?
Я отмахнулся.
– Да в школе что-то талдычили. Но я ведь готовился стать рыцарем, в одно ухо влетело – из другого вылетело. Помню только, что с такими штуками надо поосторожнее. Тем более молодым девушкам. А то уши вырастут… или нос. Мне, как христианину, жалко. Вон Пес лапку наколол, так я чуть не расплакался.
Дженифер заметила язвительно:
– Да уж, у вас злая собака! Чавкает на чужих.
Я мягко улыбнулся.
– Спасибо, леди Дженифер. Представляю, какой бы она стала у вас.
Она вскинула брови, всмотрелась, но я продолжал с аппетитом лопать, умело работая ножом и ложкой за неимением вилки. Они посматривали озадаченно, да и лакеи не могут врубиться, я так и не понял, то ли удивлены моей виртуозностью, то ли не понимают, почему не беру еду руками, но тот, кто привык к бесконтактному способу, тот лишь в пьяном виде на природе будет хватать еду руками.
Герцогиня проговорила с некоторым трудом:
– Сэр Ричард, я хочу еще поблагодарить и за ваше мудрое решение… насчет завтрака в кругу семьи.
Я с опаской покосился в сторону ее дочерей.
– Леди Изабелла, пощадите! Леди Дженифер так хотела сидеть рядом с новым женихом… Так он убежал, вы разве не слышали? Или ждете, что вам кого-то другого предложат? В женихи…
Дженифер всадила в меня злой взгляд, герцогиня лукаво улыбнулась.
– Но вы, как молодой мужчина, должны понимать, что в моих дочерей можно легко влюбиться. И не только придворным нашего короля. И если мои дочери им откажут, то армия несчастной любви получит пополнение.
– Дураки от несчастной любви сражаются, – сказал я. – Умные пишут стихи. Самые умные не влюбляются.
Патрик, который нечаянно попал в разряд умных, скромно улыбнулся и даже выпрямился. Зато леди Дженифер, дослушав, надменно фыркнула:
