Виталий обернувшись, глядя на охранника устремляя взгляд сквозь него вдаль, задумался, его, словно пробило, унося в туннель времени…
…В то ушедшее в прошлое, утреннее время, когда разразилась, та их первая ссора. Свидетельницей дрязг, как всегда была кухня, достаточно вместительная, как раз для разборок и дебатов. На ней можно было в случае чего и развернуться:
«Стандартный набор кухонной мебели абсолютно не был помехой…»
Открытая створка окна давала одному и другому в минуты всплеска эмоций быть услышанными.
Тогда всё началось, как обычно с немытой посуды, что лежала горой в мойке…
…Он, Виталий ссорился с женой, Ириной, такой молодой и симпатичной и, казалось бы «милой». Блондинка, не смотря на свои 29 лет, выглядела топ-моделью, но всё это шло вразрез с её далеко не ангельским нетерпимым характером. Он, как старший всё – таки на тот момент ему было около 35, в ссоре пасовал. Как мог, тушил пламя раздора.
Помнится, Ирина, стояла в расстёганном шёлковом халатике, под ним была видна лёгкая откровенная ночная сорочка, и она такая вся взъерошенная, как воробей, волосы, небрежно спадающие на плечи, короче, одним словом: «Красотка!»
Стоя, как надзиратель, дула на пальцы рук со свеженанесенным лаком, взгляд был разъяренной женщины, и это всё сопровождалось истеричным криком:
– Придурок!.. С цепи сорвался? Лак не высох! Ведь только накрасила…
…Да, да, именно так всё и было…
Ирина дула на ногти.
Он, схватив её, толкнул к мойке, та в ответ кинулась на Виталия с кулаками и визгом.
Виталий оттолкнул так, что она сильно ударилась о мойку. Ирина громко нарочито заорала: «Дети!.. Ваш любящий папочка бьёт вашу мамочку. Идите, посмотрите на изверга!»
Она любила устраивать при них сценки.
Дети, малыши, практически погодки, 3 и 4 годика, с испугом, ничего не понимая, вбежали в кухню.
Он и она, не смотря на их присутствие, сцепились, как сорванные с цепи собаки, готовые разодрать друг друга прямо у них на глазах. Опомнившись, Виталий, отстраняя жену, схватил её в захват, рукой затыкая рот.
Она, вырываясь, кусала руку, взяв из мойки грязные тарелки, бросала по одной на пол. Тут же в разные стороны полетели осколки. От неожиданности Виталий выпустил Ирину из рук, ошарашено отшатнувшись к окну.
Жена не унималась, взяв новую тарелку, бросила в Виталия, тот, изловчившись, уклонился.
Летящая тарелка, зависнув в полете, плашмя упала на пол. Разбившись вдребезги.
Ирина из сушки вынимала одну за другой новые тарелки и со злостью и остервенением вновь бросала на пол, встав подбоченившись, отдуваясь, как может только истеричная женщина, сдувая со лба спадающую челку, с сарказмом кричала:
– Сильный, да?! Женщину может обидеть и дурак!..
– Дебил!..
Дети были напуганы её поведением, испуганно ревели, боясь, что они родителям абсолютно не нужны.
Виталий, моргая глазами, стоя в оторопи, сраженный наповал агрессией жены крутил пальцем у виска, силясь вставить слово»
– Ты что с глузду сзъихала?! Ненормальная!.. Совсем что ли крыша поехала? Ведь здесь дети!
Дети не понимая поведения взрослых, с рёвом подбежали к матери и к отцу.
Ирина, раздраженно схватив их за руки, резко и зло отшвырнула к двери, с криком осаживая:
– Стекло! Пошли вон отсюда!
Виталий, придя в себя, глядя на Ирину, свёл скулы. Оборачиваясь к окну закрывая створку окна, как бы из осторожности мельком выглянул из него вниз…
Стоя в растерянности, молча скрипя зубами, старался понять мотивацию поведения Ирины. Кажется, поняв, подошёл к жене.
Зло глядя ей в глаза, с неподдельным отвращением произнёс:
– А ты – «Сука! Щука!..» На пользу тебе пошло!.. Публика тебя заждалась внизу, давай сыграй свою роль обиженной жены, истеричка!.. – подстегивая. – Давай, давай!
Он с презрением глянул в сторону окна, кивая:
– Выгляни на бис, тебя заждались аплодисменты! – издеваясь, захлопал в ладоши. – Просим! Просим!.. Народ! Просит и хочет зрелищ!
Ирина, в кураже ехидно улыбаясь, вынув пояс из кармана халата, дрожащими руками подвязалась, летая по кухне, как «фурия» на метле.
Виталий, на нервах сорвавшись с места, поспешил на выход, сильно хлопнув дверью, вышел из кухни…
…От внезапно нахлынувших негативных воспоминаний, что-то отвлекло, он прислушался.
Сильный грохот дверью, лязганье ключами в замке, привели Виталия в действительность.
Перед ним наглухо закрытая дверь. От злости и досады начал стучать, барабаня кулаками, от бессилия прислонившись к ней головой.
Его, как никогда изъедала тоска, обернувшись спиной к двери, пиная, тут же сник перед приговором судьбы.
Он, сползая вниз по двери, сев на корточки со страхом посмотрел прямо перед собой с немым вопросом: «ЧТО ЖЕ БУДЕТ ДАЛЬШЕ?!»
Глава 4. Заполнение пустоты
…Темень вечера вошла в квартиру полновластной хозяйкой.
Свет, льющийся от бра, был приглушён. Эмма, в траурной одежде съежившись калачиком, лежала на угловом диване. Она тихо плакала. За окном через открытую форточку было слышно, как льет дождь, монотонно стуча по стеклам окна.
Женщина глядя в одну точку на фотки детей, лежащие рядом с ней, с нежностью трогала рукой, роняя на них слезы, беспрестанно спадающие вниз по щекам крупными каплями. На фото дети – здоровые и улыбчивые. Девочка, дочь, Аллочка, 10 лет, в новогоднем костюме «снегурочка». И сын, 8 лет, Артур, в матроске. На пол выпала третья фотография, мужа, пилота…
5 лет назад…
В зале на угловом диване сидели дети, Аллочка и Артур, смотрели по телику любимые мультики.
Аллочке стало неудобно лежать на диване, она никак не могла выпрямить ноги, чтобы свободно в своё удовольствие смотреть телик. Настырно сталкивала на пол Артура.
Малыш, хмурясь, зло дал сдачи, избивая сестру. Та, поднимая крик, как можно громче закричала, переходя на визг:
– Мам, а что он мне не даёт нормально посмотреть мультики! Достал уже! Выгони его отсюда!
Артур, тут же спрыгивая с дивана, усаживаясь на ковре, как ни в чём не бывало, продолжил смотреть телик, нервно клацая по кнопкам, меняя каналы.
Аллочка всё не унималась, продолжая выкрикивать:
– МА-А! Ну, что он мне мешает…
Открыв дверь, влетев, она, Эмма, одетая по-домашнему с выпачканными по локоть в муке руками, в испуге осмотрела комнату, думая о самом наихудшем, но: «Слава Богу, всё стояло на месте…»
Артур, вскакивая с места, с недовольством тут же бросил на пол пульт, быстренько садясь на одно из кресел. Она, разводя руками, возмущенно крикнула:
