Мы приехали на ферму, что под Бохониками, впятером: я, Стасик, Витек, Юнус (или Юся) и Венцеслав. Я и Юся – солисты городской филармонии в Белостоке, а Стасик и Витош (или Витек) играют в столице, они многого добились, у Стасика и Витека редкий музыкальный талант. А Венцеслав теперь большой человек – бизнесмен в нашем городке: он торгует нотами и грампластинками. А еще содержит “Музыкальное кафе”, хотя мы по-прежнему иногда зовем его Вецеком. Это он придумал собрать нас всех вместе, чтобы скинуться и принести в жертву корову на Курбан-байрам. Когда-то, еще учась в Белостокской консерватории, мы составляли струнный квинтет. Витек играл на виолончели, а Стасик являлся первой, самой главной скрипкой. Я же всегда был вторым. Большой человек, как ему и было положено, орудовал на контрабасе. А Юся на альте. Курбан-байрам – это праздник жертвоприношения. За этим мы и поехали на ферму по петлистой дороге.
Приехали к вечеру, когда солнце уже начало умываться перед сном в той особой розовой закатной воде, от которой после минутного прозрения неминуемо тянет в сон. Приехали к вечеру, потому что долго спали и, как свойственно интеллигентам, долго собирались, подбирая шарфы и перчатки к пальто и плащам. Приехали на двух машинах – джипе Вецека и “Шкоде” Витека, чтобы в багажники убралось все мясо. Немного поплутали, поколесили, помесили белую снежную польскую грязь.
В конце концов мы добрались до этой чертовой фермы, но пани директора не оказалось на месте. Она, видите ли, полдничала.
– Полдничает, – развел руками Юнус. – Как в детском саду!
– Черт, как это подло с ее стороны! – выругался Стасик: он явно нервничал. Ведь это он был вдохновителем идеи жертвоприношения, хотя инициатором поездки выступил неугомонный и предприимчивый Вецек.
– Что это такое? – спросил меня Юся. Мы ожидали директора в большом, обложенном кафелем холле среди каких-то моторов и алюминиевых емкостей.
Юся указывал на металлический резервуар, очень похожий на катер, только винт у него был не снаружи, а внутри.
– Здесь, наверно, мясо моют, – предположил флегматичный Юнус. – Или молют.
– Да нет, посмотрите на шланги, – вмешался Вецек, – они ведут сюда, к весам.
Мы все подошли к весам, на которых было написано: “Минимальный вес – 1500 кг. Максимальный вес – 5000 кг”.
– Давайте взвешиваться, – предложил Стасик и первым повис на весах. Но стрелка даже не двинулась
– Тут же сказано: минимальный вес 1500 килограмм, а ты такой хрупкий, ты скрипку-то еле держишь, – съязвил Вецек.
– А ты, – бросил в ответ Вецеку Стасик, – стал такой жирный, что тебе между ног не влезет даже моя скрипка.
– Полторы тонны – это же вес моей “Шкоды”, – заметил Витош.
– А я понял, – вдруг выкрикнул Юнус, – этот пропеллер сметану замешивает, а потом она по шлангам стекает!
– Не пропеллер, а винт, много ты знаешь! Сметану не замешивают, а путем давления выжимают.
Стасик повисел еще немного на крюке весов. Затем он на них подергался, болтая ногами, а потом ему помог Юся. Вдвоем они шевельнули стрелку весов.
Затем, когда они оба спрыгнули и отряхнули руки, мы, потеряв всяческий интерес, разбрелись по помещениям, думая каждый о своем. Но тут приехала пани директор.
А когда наконец приехала пани директор, аккуратный и пунктуальный Витек вынул из кармана толстую пачку денег и отсчитал 120 тысяч злотых.
А мы стояли и смотрели, как наша двухмесячная зарплата утекает сквозь тонкие музыкальные пальцы Стасика в пухлые ладошки пани директора. Но нам абсолютно не было жаль денег, совсем наоборот, мы с презрением смотрели, как пани директор их тщательно пересчитывает.
– Всё правильно, – подытожила она, – сейчас я вам выпишу корову.
– И чек, – попросил Витош: как уже говорилось, он был самый педантичный среди нас.
– А где ее можно будет зарезать? – предусмотрительно спросил разумный и молчаливый Юнус.
– Мой заместитель пан Михась вам покажет, – ответила пани директор. – Вот, держите вашу накладную и товарно-кассовый чек.
Заместителем паном Михасем оказался невысокий мужчина средних лет и средней комплекции с мордой круглой, как у карася, и редкими, как у сома, белесыми усами. В общем, ничего особенного.
– Пойдемте, – сказал этот пан и зачем-то взял из нижнего ящика стола веревку. Ну подумаешь, веревка…
Мы пошли за паном Михасем по длинному коридору, свернули направо, затем налево и вдруг неожиданно для себя очутились в огромном хлеву.
Я раньше и не предполагал, что сотни, сотни коров могут находиться под одной крышей, словно пчелы в улье. Но больше всего меня поразили странный шум, которого я нигде, кроме как возле улья, больше не слышал, и резкий запах. С пяти лет я занимался в музыкальной школе, и с пяти лет пан учитель привил мне страсть прислушиваться к различным звукам, даже к какофонии, но такого я не припомню.
– Ты слышишь? – спросил меня Стасик.
– Выбирайте, – предложил пан Михась, – любая на ваш выбор, чтоб потом претензий не было, будто мы вас обманули. Но только из этого ряда.
Мы со Стасиком растерянно переглянулись, а разумный Витош даже не повел бровью, он был сосредоточен на чем-то другом, да и всегда меланхоличный Юнус тоже был сосредоточен. Он зажимал нос пальцами так изящно, словно это был женский носовой платок.
– Да выбирайте же! – прикрикнул пан Михась. – Все коровы примерно по пятьсот килограмм. Больных, кажись, не имеется.
Я поглядел на нескончаемые ряды. Одни коровы стояли, но большинство полулежало-полусидело, отчего их и без того не худые бока выпирали в невидимую нам сторону.
Но никто не решался выбирать. Коровы были очень красивы: незабвенные своей яркостью пеструшки и стильные черно-белые модели, словно сошедшие с модного глянца, – все как на подбор.
Глаза разбегались от восторга. Вот если бы нас попросили выбирать самых красивых! В красоте мы понимаем толк. Стасик даже не выдержал и подошел к одной из пеструшек, заглядывая ей в бездонные карие глаза.
– Ну пока вы здесь выбираете, я еще чаю успею попить, – заметил пан Михась. – Пан Тадеуш, – обратился он к незаметно подкравшемуся сторожу, – поможете ребятам.
Так на месте пана Михася оказался сторож пан Тадеуш. Он и продолжил с нами возиться.
Пан Тадеуш был таким же маленьким и тощим, как Витек, – ему можно было доверять.
– А беременных тоже, надеюсь, нет? – наконец поинтересовался Витек у пана Тадеуша, и зачем, не пойму.
– Беременных нет, – утвердительно кивнул пан. – Кто же вам беременных-то отдаст? Беременные нам самим нужны!
– Нет, вы сами, пожалуйста, выбирайте, – попросил я, – мы вам доверяем.
– Тогда берите вон ту. – Пан Тадеуш указал на навострившую уши черно-белую корову. Уши у нее были белые, ноги тоже белые, это я заметил, когда опустил глаза… да, зато вот глаза были черные-черные.
