Он выходит на середину дороги и встает лицом к киоску. Киоск тоже останавливается и зажигает фары. Только теперь до меня доходит, что нас преследовал громадный джип с выключенными огнями, а не гроб на колесиках.
«Доигрались, – думаю я. – Нас выследили менты или бандюги». Я начинаю судорожно вспоминать, не вынимали ли мы магнитолу из подобной машины.
В свете фар я вижу, как Курт о чем-то говорит с вышедшим из машины мужиком в кожаной куртке. Ослепленный, я вижу только силуэты и как мужик протягивает что-то Курту в конверте.
Затем машина-киоск, резко газанув, разворачивается и уезжает по трассе прочь. А немного растерянный Курт возвращается к нам.
– Все, – говорит он, – баста, теперь тактика меняется. Теперь мы не убиваем бомжей, а бережем их, холим и лелеем.
Глава 5
Ночная бабочка Али
1
Из мечети Али вышел чернее черного. Его лицо было чернее, чем низкие густые облака, что, словно вулканическая перхоть, заволокли небо. Серые снежинки отрыжкой огненной геенны, планируя, осыпались на землю.
Направляясь к гостинице, Али не знал, зачем он туда едет и как он будет один в окружении джиннов переносить эту ночь. Если джинны – это энергия, как сказал Вали, то они везде, они вокруг нас. В холодильнике, в вентиляторе, в телевизоре. И даже трамвай, который вез его сейчас по городу, пока он, прислонившись горячей щекой к окну, оттаивал морозный узор, работает на электродвигателе.
Али заметил про себя, что такой тонкий узор может быть только на акварельных разводах крыльев шелковистой бабочки. Он таял и исчезал от прикосновения разгоряченного юноши, в мозгу и крови которого вихрем электродвигателя крутилось последнее наставление Вали: сгореть одному на костре своей любви.
Все в этом городе работает от электродвигателей, и он тоже, как пояснил Вали, одержим джиннами страсти. Но он ничего не может поделать со своей любовью к Алле.
Сам не помня себя, Али добрался до гостиницы, будто джинны подхватили его и перенесли. Раз уж с ним случилось такое, теперь он был полностью уверен, что попал в гостиницу страны тысячи и одной ночи благодаря проискам джиннов. А иначе как объяснить ту ловушку, в которую он угодил, перенесясь с одного конца земного шара в другой за считанные минуты? А его экскурсовод и группа еще не вернулись с другого конца города. Они, кажется, по программе должны были пойти то ли в театр, то ли в цирк, то ли на мюзикл. А может быть, отправиться за город – в Павловский или Екатерининский дворец.
Нет, в гостинице он никак не мог находиться. Он это понял сразу, как пришел. Быть одному среди всех этих холодильников, вентиляторов и телевизоров для Али было невыносимой мукой. Но главное, музыка, что разрывала сердце юноши и которую он уже не мог переносить физически. Тело Али горело, а душа ныла. Музыка. Али знал, что не переживет еще одну музыкальную ночь в одиночестве.
2
Собравшись с силами, Али опять вышел в черный-черный город тысячи и одной полярной ночи. И только фонари. Только фонари да подсвеченные лотки торговцев солнечными фруктами.
Сам того не замечая, Али, как в забытье, вышел к рынку возле метро, прилавки которого ломились от маленьких солнц: апельсинов, мандаринов, лимонов и хурмы. И большое красно-рыжее закаточное солнце – разрезанная тыква. Маленькое солнце в зените – янтарный виноград. И банан-полумесяц. Или долька мандарина. Не успел он оказаться среди торговых рядов, как тут же был атакован навязчивыми выкриками.
– Мальчик, не проходи мимо, бери, что хочешь! Посмотри, какой фруктик!
– Мальчик, бери рыба, только что из Каспий, за сто семьдесят рублей отдам. Холодный копчения, от сердца отрываю.
А один фрукт даже разрезал-разломил гранат пополам, представив на суд зрителей сверкающие рубиновые зерна. Все, как на подбор, прекрасные продавцы.
– Да нет, мне не фрукты нужны.
– А что? Спрашивай меня, все, что хочешь, достану или на худой конец покажу-подскажу.
– Где мне найти мою девушку?
– А какая она, брат? Может, мы ее видели.
– Она очень красивая. Она самая красивая!
– На Невском ищи. Там самые красивые девушки! – посоветовал один торговец. – Пальчики оближешь!
– Не девочки, а персики! – поддержал его сосед. – Купи же для своей девочки эти прекрасные свежие персики! Слаще, чем у меня, ты во всем мире не отыщешь. Посмотри, какой аромат!
«Опять всплыл этот Невский!» – подумал Али. А уже полчаса спустя он сам всплыл из тоннеля метро на Невский, словно подталкиваемый туда самой судьбой.
3
Ночной Невский поразил воображение Али сразу, как он вынырнул из подземного перехода, потому что Невский днем и Невский вечером – большая разница.
Неоновые вывески, рекламные щиты и фонари-огоньки различных оттенков: красного, сияющего белого и искрящегося голубого, – кружились вокруг полевого изобилия цветов. Весь спектр огня: кареглазка эгерия, тагес мальвовая, пеструшка сапфо, бархатка бордовая, буроглазка мегера, голубянка икар, инжирные и пурпурные огневки, голубянка бурая, ленточницы красная и зефир березовый.
А чуть поодаль, во дворах, орион сумрачный и северная титания. Не на них ли держится небо? А может, город и небо держатся и сияют яркими красками на торфяниковой мирмидоне или болотной эвфросине? Голова Али кружилась от взмахов крыльев бражника медового. Но всех более поразила цветом аркания болотная. Ведь этот город – на болотах, и газ торфяной кружит голову.
Али видел, как перезревшим бананом в небе над самой его головой свисает полумесяц. Некоторые виды тропических бабочек, например, морфеи, знал Али, любят перебродивший банановый сок. Привлеченные его ароматом, они слетаются к бананам, а после одурманенные кружатся в пьяном танце. Совершенно беззащитных, их можно брать буквально голыми руками, что и делают местные жители и европейские коллекционеры.
Но даже дурман цветов и красок не мог полностью оглушить юношу. «В этом городе, – думал Али, – искусственный огонь витрин и газы из разломов создают мираж». Но рано или поздно мираж исчезнет, все краски растворятся и он останется один на один со своим тусклым, нерадостным одиночеством».
Так рассуждая, Али шел по Питеру. Он не знал, что ему дальше делать и как быть. Главное, теперь не оставаться одному, не возвращаться в номер. А вот так ходить взад-вперед, любуясь огоньками, пока не свалишься замертво.
4
Шершавый, словно меховой, ветер потерся о полукруг луны и высек искру-молнию. С неба закапал, а потом начал лить с невероятной силой дождь. Серые здания тут же промокли и стали нависать над Али новыми тучами. Горожане начали хлопать цветастыми зонтиками, распуская над головой крылья из нейлона.
Словно стараясь убежать от дождя, Али на одном дыхании пролетел весь проспект от края до края. Он пролетел Невский так стремительно, что голова закружилась. Ему казалось, что у него вырезались крылья, что у него тоже есть распустившийся зонт. Невский, сплошная прямая, вдруг от этого головокружения стал искривляться, переходя в Старо-Невский. И Али даже показалось, что какое-то здание готово обрушиться на него, или он на крутом вираже пошел в резкое пике. И подражая тем атлантам, которых он видел во время экскурсии, Али прижался к стене спиной, как бы подпирая ее и опираясь сам.
