5
– Что ты к нему пристал? – не выдержал и возмущенно встрял в разговор Баталь. – Хочет парень и идет. Отвяжись от него.
– Ну что? Посидим на дорожку! – предложил Дженг, когда все были в полной экипировке.
Все сели, и Баталь сложил руки бабочкой у лица, прося в молитве помощи у Всевышнего в нелегком деле. Его примеру последовали все остальные. И вдруг, глядя на руки, расправленные крыльями перед самым носом, Али увидел, как нервно дрожат его пальцы. Когда ребята собирали оружие и надевали амуницию, от волнения их отвлекал сам процесс сборов. А теперь, когда все было готово и они сосредоточились на предстоящей операции, их буквально затрясло. Али заметил, что пальцы Ирека и Дженга тоже подергивались, словно на ветру крылышки готовящегося к полету насекомого.
Молитва тянулась долго, и за это время Али почувствовал, как холод постепенно растекся по его телу, как его конечности налились тяжестью и перестали слушаться, словно отмирая. Он уже не ощущал ни рук, ни ног, и, казалось, ладони его, трепыхаясь, жили своей собственной жизнью. В этом трепыхании мальчику виделась будущая картина боя со взрывами, перестрелками и возможной смертью. От страха, охватившего Али, душа его съежилась в комочек, поднимаясь все выше и выше к горлу.
– Аминь, – заключил длинную молитву Азам, растирая по лицу и телу благодать трепета и страха.
– Аминь, – вторили ему другие.
– Аум, – сказал Али, чувствуя, как душа с этим звуком вырвалась из тела и вспорхнула под потолок. Сверху, словно обретя дар левитации, он увидел явственно всю комнату с обстановкой и новых товарищей-подростков, собравшихся совершить дерзкую акцию. И даже свое собственное тело, оставшееся сидеть на кровати. Ни страха, ни тревоги он в эту секунду не ощущал. От божественного дара летать Али стало легко и спокойно. Словно из банки-аквариума до его сознания донесся глухой голос Азама, возвестивший, что время не терпит и что пора потихоньку двигаться. Вентилятор-насос где-то в глубине воздуховода трепетал, распространяя вибрацию по всему зданию отеля. Али воспринимал его глухой и далекий звук и шестым чувством слышал, что сейчас в другой комнате Азам вместе с другими джиннами тоже готовится к операции.
– Пора! – резко встал с кровати Баталь.
– Ну что, полетели? – предложил Ирек.
И вот тело Али, словно потянувшись из последних сил за душой, переместилось вслед за другими из комнаты в ванную, вспорхнуло-вознеслось под потолок и проникло в вентиляционную шахту над душевой кабиной.
6
А потом был длинный темный коридор, и вдалеке – мерцающий свет в конце туннеля. И по этому туннелю, стараясь быть тише шума кондиционеров, гоняющих воздух, полз, упираясь в пятки Баталя, Али, вернее, ему казалось, что ползет только его душа, а остывшее от страха тело осталось в комнате. Баталь, ориентируясь по плану, иногда останавливался, потому что боялся что-то перепутать и проверял себя. Али хорошо знал этот путь и мог бы показать дорогу, несмотря на то, что сегодня он испытывал совсем новые ощущения.
Свет в конце туннеля приближался, и Али решил, что вот сейчас и произойдет необратимое перерождение. И хотя он думал о неминуемой метаморфозе много раз: и когда его пороли плетьми после пятничной молитвы, отчего кожа местами покрылась волдырями, а местами отслаивалась; и когда он через ноздри вобрал в себя божественную пыльцу «коки», а потом лежал спеленатый ногами, словно нитями куколки-траурницы; и еще утром, когда уже окуклился и выполз из кокона бессильной бабочкой на широкий подоконник, готовясь броситься вниз и покончить разом со всеми муками боли и стыда нового неизведанного состояния потерянной невинности, – только теперь он явственно чувствовал: наконец наступит его настоящее перерождение. Минутами ранее на перекрестке они разделились, чтобы по двое выползти к двум окнам – Али с Иреком, а Баталь с Дженгом. Подползя к решетке и выглянув в зал, Али увидел пышноволосую огненно-рыжую бестию Аллу. Она стояла под руку с мужем-стариком. И это был вызов.
Чтобы не смущать жен президентов, Алла встречала гостей без платка. Два дня назад, перед своим днем рождения, Аля решила поднять себе настроение с помощью кардинальных мер и перекрасилась в огненно-рыжий, почти красный цвет, и теперь копна горящих волос вздымалась волнами.
– Это она, – донеслись до Али слова Ирека.
– Да, – ответил Али, – это она, моя божественная Аля!
– Да, это она, – подтвердил Ирек, уже прикручивая к стволу глушитель, словно увеличивая длину сачка. – Это она, она. Она, великая грешница и святая, мать и дитя, обвиняемая и судья, жертва и палач, красавица и чудовище, тайный имам и последний халиф. Она тот, кто милует и казнит по своей воле и прихоти.
– Что? – не понял Али. Он видел с высоты в вырезе платья вздымающиеся белые полушария, схваченные ажурным каркасом твердого голубого лифчика, а еще он заметил в копне рыжих волос у самой макушки проблески седых волос – или это были блики света? Весь спектр горения свечи!
– Черт! – выругался Ирек, роняя оптический прицел. – Руки задеревенели.
– Что ты шепчешь? – опять не понял Али. – Я не слышу тебя.
– Я дерево, – твердил Ирек, не прекращая наращивать и разветвлять свой ствол глушителем и оптическим прицелом, – я точно дерево. Я чувствую, что на моей голове волосы шевелятся, как листья в кроне. Я слива, и эта сливовая плодожорка сожрет меня с потрохами, как огонь, если я не уничтожу ее прежде.
Али видел, как из вентиляционного окна под самым потолком показалось еще одно дуло. Спохватившись, он сам нацелил свой автомат на старика. Оставалось дождаться начала атаки. Крестик его прицела был нацелен на этот ходячий бочонок. «Сейчас я залью тебя кипящим маслом, похотливый разбойник, похитивший мою ненаглядную», – подумал Али.
Сердце билось – раз-два, раз-два. Он опять посмотрел на Аллу. Волна энергии, испускаемая костром ее волос и темечком, что пульсировало в самом центре огненного шара, дошла до Али. Он чувствовал, что уже не может удерживаться, что его тянет к этому сексуальному огню.
«Вот он, рай, – подумал Али, – райские кущи и луга, полные гяур с прозрачными телами». Ох, сколько бы он отдал, чтобы приблизиться и заглянуть в бездонные голубые глаза Али! Он уже чувствовал запах, идущий от ее волос, ощущал сладкий цветочно-фруктовый аромат ее духов. Волна жара накрыла его с головой, но к тому моменту он уже сам был перерожденной бабочкой-огневкой. Не взрывной огневкой, с такими же цветами горения – красным, синим, белым, а блеклой восковой огневкой, сливающейся с охрой стен и одержимой одним-единственным желанием: зажечься от огня Аллы и увидеть ее лик.
7
И тут взгляду Али помешало появившееся дуло. Взглянув на оружие соседа, он увидел, что винтовка нацелена на Алю. Он это понял только потому, что намеченная траектория пули из дула Ирека пересекалась с траекторией его уже готового сорваться тела.
– Что ты делаешь? – ударил по стволу Ирека Али. – В кого ты целишься?
– Да это же она, – продолжал в исступлении шептать Ирек. – Мы попали в этот капкан благодаря ей. Теперь она моя судьба, и я клянусь, если нам суждено погибнуть, она погибнет вместе с нами.
