Я фыркнул, оценивая комизм ситуации. Так, подойдем-ка к
сказочному миру, где я оказался, логически.
Тут вечная ночь. Это, конечно, происки темных сил, на то они
и темные, верно? В качестве темных сил выступают Летящие – твари из мрака…
Но едва я вспомнил хлопанье крыльев во тьме и мрак, который
был темнее ночи, шутить мне сразу расхотелось. Я невольно поежился и дальше
думал серьезно.
Есть города, в которых живут люди. У людей есть Крылья,
которые позволяют сражаться с Летящими, но Крылья поднимают лишь подростков.
Поэтому они и воюют. Логично? Вполне.
А что делают взрослые? Видимо, занимаются менее романтичными
делами: строят, пашут, сеют… Что сеют, здесь же нет света? Впрочем, трава и
деревья ухитряются как-то расти, может, и пшеница приспособилась. Я повертел в
руках еще один бутерброд, хлеб выглядел вполне обычным.
Пойдем дальше. Кому все это выгодно? Кто здесь побеждает?
Летящие? Вроде бы их в городе не особенно боятся. Впрочем, за пределами города
Крылатые гибнут, это уже ясно. Война у них тут зашла в тупик, сразу видно.
Выходит, нужно как-то договориться с Летящими и свести дело к миру.
И я вполне могу это сделать, потому что пришел из другого
мира и смотрю на все свежим взглядом.
Я не успел толком насладиться своими верными и
оптимистическими догадками, как дверь хлопнула и в дом вбежал Лэн.
– За тобой гонятся? – Я невольно поднялся.
– За мной? Нет, просто я спешил. – Лэн подошел, уселся рядом
и объяснил: – Зашел в ваш Клуб, мне сказали, что ты ушел. Я подумал, вдруг ты
заплутал… Данька, в Клубе все нормально прошло?
– Почему ты спрашиваешь?
– Там на меня так посмотрели… странно… – Лэн поежился. – Ты
ни с кем не ссорился?
– Ссорился.
– С кем?
– Я не успел познакомиться. А потом он не хотел
разговаривать.
Лэн расцвел в улыбке:
– Здорово. Я так и думал, что ты сможешь за нас постоять.
Он сообразил, что сказал не совсем то, и замолчал.
– Лэн, а ты меня не предашь? – напрямик спросил я. – Я
летаю… так себе, а дерусь лучше на земле. Если мы попадем в переделку…
– Данька!
– Лэн…
Он отвел взгляд.
– Мне говорили, что я делаю большую ошибку, беря тебя в
партнеры.
– А ты что сказал?
– Что ты мой партнер.
Лэн закусил губу. Расстегнул верхнюю пуговку на рубашке,
помялся, не зная, куда деть руки, потом жалко попросил:
– Дай мне шанс, Старший. Я не подведу.
Оптимизма мне это заявление не прибавило. И в то же время
стало стыдно за то, как я загоняю Лэна в угол. Поднявшись, я коснулся его
плеча:
– Ладно, Младший, попробуем, я пойду спать. Комната твоего
напарника слева или справа по коридору?
– Слева.
– Отлично, я ее занимаю. До завтра!
Лэн смотрел на меня, пока я поднимался по лестнице, но
ничего не сказал. Я вошел в спальню, которая теперь была моей, и с невольным
смущением огляделся. Еще пару дней назад здесь жил совсем другой человек, потом
он попал к Летящим, и все. Место свободно, вселяйся кто хочет.
Комната была просторной, но совсем просто обставленной.
Окно, как и внизу, наглухо закрыто темными шторами; широкая кровать с очень
толстым одеялом стояла посреди комнаты. Я сразу решил, что завтра передвину ее,
потому что спать люблю у стенки. Еще был шкаф, куда я заглядывать не стал, и
развешанное на стене оружие. Я не удержался, снял короткий, в полметра длиной,
меч и осмотрел.
Хороший, наверное. Откуда мне знать. Я повесил меч на место,
забрался под одеяло и уже привычно хлопнул в ладоши. Свет погас.
– Спокойной ночи, – сказал я сам себе и закрыл глаза. Спать
хотелось ужасно, слишком много всего случилось за день. И я мгновенно заснул.
Мне снился сон. Кошмарный сон, где перепуталось случившееся
после Потаенной двери. Мне снилось, что я иду в темноте, совершенно один,
обнаженный, и под ногами – ледяная корка, покрывшая камень. Потом я посмотрел
вниз и увидел, что подо мной глубокая пропасть, дно которой горит черным огнем,
а я иду по воздуху, не падая. Во сне я не удивился, просто пошел дальше. Но во
тьме захлопали крылья, и передо мной возник силуэт из мрака. Я остановился, а
чудовище медленно приблизилось ко мне. И я узнал лицо.
– Лэн? – прошептал я.
Лэн кивнул. И развел руками-крыльями. Мол, так получилось.
– Ты же говорил, что не предашь, – сказал я и почувствовал в
своей руке меч. Тот самый, что наяву висел на стене в спальне. Тогда Лэн
опустил руку в складки мрака, облегающего его как одежда, и потянул оттуда
клинок. Очень медленно, со скрипом, меч выдвигался из тьмы. Клинок все рос и
рос, а противный царапающий звук не стихал… Я проснулся.
И услышал, как когти царапают дерево двери. Меня мгновенно
прошиб холодный пот. Хлопнув в ладоши, я включил свет, соскочил с кровати и
сорвал со стены меч. Холод металла в руках соединил сон и явь. Встав у двери, я
занес меч и толкнул дверную ручку левой рукой.
Дверь послушно открылась. В коридоре никого не было. Лишь
из-под двери другой спальни пробивался свет – Лэн не спал. Я стоял как
окаменелый, таращась в пустоту. И когда что-то коснулось моих босых ног, я не
выдержал и заорал.
– Данька…
У моих ног сидел Солнечный котенок. Но в каком виде! Я с
трудом узнал его, настолько он изменился. Шерстка перестала светиться, стала
просто рыжей, глаза запали, он был худой, как самый несчастный дворовый
котенок. Нагнувшись, я взял его на руки.
– Глупый мальчишка… – прошептал Котенок. – А ты молодец, ты
хорошо устроился…
– Что с тобой? – еле выговорил я. – Что?
– Здесь нет дня, Данька, – не слушая меня, продолжал
Котенок. – Здесь нет Настоящего света. Я не смогу вернуть тебя.
– Я знаю, знаю, это ерунда… Что с тобой?
– Умираю, – с какой-то неожиданной и неуместной гордостью
сказал Котенок. – Нет Настоящего света, понимаешь? Я умираю от голода.
Я прижал его к груди, сел на пол и заплакал. Что я могу
сделать? Где найти Свет? Краем глаза я видел Лэна, выскочившего в коридор и
удивленно смотревшего на нас. Слышал, как устало дышит Котенок, как падают на
пол мои слезы, как переступает на холодном полу Лэн…
Как мне найти Свет, чтобы спасти друга? Котенок вдруг слабо
заворочался и сказал чуть окрепшим голосом:
