Я подумал о том, какой смысл имеют у Крылатых слова
«отправился искать Свет» или «ушел туда, где светло», и понял, что Шоки
предельно точно обозначил свое отношение к походу. Мы идем умирать.
Может, потому он и согласился со мной?
Из толпы вдруг вышел мужчина, лет на пять старше Шоки,
темноволосый, смуглый. Я его помнил, это он говорил Шоки, что обо мне придется
заботиться… когда мне выкалывали глаза.
– С каких пор взрослые мужчины небоеспособны, Старший
Крылатых?
Шоки удивленно приподнял брови:
– А когда вы воевали с Летящими?
– Еще недавно, Шоки. И вспомни, кто охраняет караваны
торговцев?
– Взрослым не принято воевать, – упрямо продолжил Шоки. – Вы
свой долг выполнили. Теперь…
– Теперь должны воевать за место под чужим солнцем? Так?
Шоки замолчал.
– Не спорь, Младший, – почти ласково сказал мужчина и
похлопал Шоки по плечу.
Забавно. Значит, Лэн всегда будет для меня Младшим… Был бы,
не отправься мы возвращать Свет.
5
Поход
– Об этом знаешь только ты, – сказал Шоки Котенок.
Мы были втроем, Лэн поднялся в свою комнату и закрыл дверь.
Я не стал его останавливать… я еще помнил, как он улыбался, глядя на горящий
город.
– Значит, мы – приманка? – Шоки пока никак не обозначил
своего отношения к услышанному.
– Даже не вы – взрослые. – Котенок мило улыбнулся. – Это
хорошо, что они решили пойти в бой… Удобно.
Шоки молчал.
– Летящие заметят наше продвижение и встретят вас на
подступах к главной башне. – Котенок потер мордочку лапкой и задумчиво добавил:
– Да, заметят нас и встретят вас… Взрослые будут вести бой на земле до тех пор,
пока Летящие не навалятся всей силой. Тогда в схватку вступят Крылатые. Если у
врага и будут какие-то резервы – на охране башни или поблизости, – они их тоже
введут в бой. А мы с Данькой и Лэном проникнем в башню.
– И что?
– Этого я сказать не могу, – твердо заявил Котенок. Еще бы,
он ведь и сам не знал… – Но если мы проникнем в башню – мы победим.
– Тучи разойдутся? – поинтересовался Шоки.
– При чем тут тучи? Над ними солнца нет. – Котенок казался
совершенно спокойным.
Шоки посмотрел на карту, где змеилась небрежно начерченная
линия – путь к главной башне Летящих.
– Еще вопрос, Котенок… По пути мы проходим перевал
Семнадцати. Там башня Летящих…
Котенок поморщился:
– Обогнем.
– Котенок, я поведу людей почти на верную смерть. Я должен
дать им хоть маленькую победу в пути.
– Хорошо, – легко согласился Котенок. – Разрушим.
Шоки встал из-за стола, посмотрел на меня. Сказал:
– Данька, надеюсь, я не зря тебе поверил.
– Если я ошибаюсь, то умру, – просто ответил я.
– Это будет справедливо, – согласился Шоки. – Мы выходим
через час, собирайтесь.
Дверь за Шоки хлопнула, и мы остались одни. Я спросил:
– Котенок, что в главной башне?
– Победа, – вылизываясь, ответил Котенок.
Мне вдруг стало противно. Я встал, прошелся по комнате,
посмотрел еще раз на картину Керта – ту, где Летящие и Крылатые неслись
навстречу друг другу, сливаясь на горизонте воедино…
– Котенок, тебе не кажется, что мы перестали быть друзьями?
– тихо поинтересовался я. Летящие и Крылатые на картине все длили и длили свой
бесконечный полет, а Котенок молчал – я чувствовал, что он смотрит на меня.
– Даня, малыш, – совсем незнакомым, нежным и грустным
голосом сказал Котенок. – Не сердись на меня… и на Свет, если можешь… Да, я
веду себя не как друг. Прости.
– Что с тобой? – Я обернулся.
Солнечный котенок плакал.
– Что с тобой? – беспомощно повторил я.
– Ты думаешь, это просто – быть инструментом Света? –
Солнечный котенок поднял мордочку. – Да, я уже не твой друг. Дружат равные. А я
веду по пути, которым ты должен пройти, заставляю тебя взрослеть и умнеть
быстрее, чем это возможно.
Обида прошла, и осталась печаль.
– Котенок, я понимаю… Я верю тебе, я люблю тебя.
Солнечный котенок замотал головой:
– Не надо, Даня. Это не то, что мне нужно. В любви равных
нет. Понимаешь, во мне слишком много человеческого, детского… без этого было
нельзя, ты не поверил бы мне иначе… Но зато мне, мне самому, так трудно…
– Котенок… – Я протянул руку и коснулся теплого меха. – Зачем
мне становиться взрослее?
– Мальчишка не взял бы Настоящий меч… и не прошел бы весь
путь.
– Так, может, тебе стоило увести из нашего мира взрослого
человека?
Котенок хмыкнул.
– А взрослый бы не пошел за мной. Взрослые – для тех миров,
где фотоны-протоны и лазерные пистолеты. Прости. И не надо меня любить.
– Хорошо, – сказал я серьезно. – Не буду. Но когда мы
пройдем путь до конца и победим, мы ведь потом сможем стать друзьями?
– Если для меня будет «потом».
Опустив голову, я прижался к Котенку. Тепло, свет, покой…
Хотя бы на час, на полчаса, пока еще есть время.
– Скажи, с кем мне сражаться Настоящим мечом?
– Не могу. Это не метод Света, Данька. Пусть я веду тебя и
заставляю делать выбор, но сам выбор – за тобой. Ты поймешь.
– А если не пойму?
– Тогда придет другой.
Я еще посидел так, прижимаясь к Котенку. А когда поднял
голову, рядом стоял Лэн. Глаза у него были сухими, но красными.
– Старший, я собрал вещи.
– Хорошо, – сказал я Лэну. – Хорошо. И знаешь что…
– Знаю, – покорно ответил Лэн. – Я не буду тебя любить.
Перевал Семнадцати назвали так давным-давно, еще когда в
небе светило солнце. Я-то думал, что Семнадцать – это Крылатые, сражавшиеся на
перевале против врага, или Летящие, убитые в бою отважным героем.
Ничего подобного. Семнадцать человек шли через перевал,
тащили какой-то груз на продажу. Их накрыло лавиной, стащило вниз по склону –
прямо к цели их путешествия, и… все остались в живых. Чудо, правда? Вот перевал
и назвали в честь события.
