Я принял эти слова без всякого удивления. Сказал:
– Только не сразу, Шоки. Вначале посмотрим, на чем стоит эта
башня.
Мы спускались по винтовой лестнице – я, Шоки и его Младший.
В некоторых комнатах еще были Крылатые – рылись в шкафах, рассматривали чужое
оружие, книги, написанные странными замысловатыми значками. Понятно, Крылатым
не так часто удавалось захватить башню… И все-таки мне было не по себе от этого
сбора трофеев.
Лестница привела нас в подвал – там было пусто и темно. Очки
в полной тьме не помогали, и Шоки, ругнувшись, сходил за факелом Летящих – его
багрово-черный свет был лучше, чем ничего.
– Что ты здесь ищешь? – неожиданно спросил Младший Шоки. Он
первый раз заговорил со мной, и я торопливо ответил:
– Здесь должен быть Солнечный камень.
– У Летящих? – Тон Младшего был достаточно красноречив.
Я еще раз осмотрел подвал – круглое просторное помещение с
каменным полом.
– Если здесь есть Солнечный камень, Летящие его замуровали,
– скептически сказал Шоки.
Я не спорил. Ходил и искал люк, пока руку не обдало холодом,
идущим из неприметной щели в полу.
Там была еще одна комната, с низким потолком и чуть
поменьше. Вдоль стены стояли кресла – на вид удобные, но из тяжелого, как
камень, дерева. В центре комнаты, укутанная плотной тканью, лежала широкая
плоская глыба. Я подошел и осторожно потянул край полотнища.
Зеркало… Ткань оказалась мягкой, гибкой, но абсолютно
зеркальной с изнанки. Я стащил ее до половины, когда почувствовал волну
леденящего холода, скользнувшую по ногам.
Шоки вскрикнул и заслонился рукой, его Младший отступил на
шаг. Сжимая зеркальную ткань, я отошел к ним.
На полу лежал черный валун, испускающий холодный черный
свет.
– Это… это не Солнечный камень, – сообщил Шоки. – Что это,
Данька?
Откуда мне знать… Я словно в первый раз окинул комнату
взглядом. Кресла по кругу, камень в центре. Что они здесь делали, Летящие?
Молились и поклонялись черной глыбе? Грелись в ледяных лучах? «Питались» – как
Солнечный котенок? Просто отдыхали?
И что же это такое – Камень Тьмы?
Стараясь не замечать пробирающего до костей холода, я
вернулся к камню. Сел рядом с ним на корточки, тихо произнес:
– Может, ты умеешь видеть и думать? Если это волшебство, то
всякое бывает, точно?
У меня немели руки и лицо, но я старался не замечать этого.
Я должен, должен понять…
Крылатые испугались… а мне не страшно. Честно. Я бояться
разучился. Ты просто светишь наоборот, вот и все…
Светишь наоборот…
Я протянул руку и коснулся черной поверхности. Пальцы
обожгла мгновенная боль – словно в тело вонзились тонкие иглы и принялись
высасывать кровь.
Больно… Темно… Пусто…
В какой-то миг я понял – понял все: и что такое Солнечный
камень, и почему воюют Свет и Тьма, и кто мой главный враг. Лишь на миг – потом
знание ушло. А камень под моей рукой дрогнул, словно каждый кусочек его
выворачивался наизнанку.
Свет – Настоящий свет, теплый, радостный, добрый – залил
подвал. Я даже не сразу понял, что руку обжигает не холод, а жар. Это оказалось
так похоже… Те же тонкие иглы, которые под завязку накачивают теплом.
– Свет… – Голос Шоки дрожал. – Это было заклятие Летящих, ты
снял его, Данька?
Шоки по-прежнему прикрывался рукой, только теперь от
ослепительного сияния, и я невольно улыбнулся.
– Да, Шоки, – ласково и снисходительно, словно Лэну иногда,
сказал я. А потом нагнулся к Солнечному камню, чтобы Крылатые не услышали, и
тихонько прошептал: – Тебе все равно, как светить, верно? Тебе хорошо. Легко.
Солнечный камень не ответил – если он и мог слышать, то уж
не говорил-то точно. Я погрел немного руки над ним, потом встал. Шоки со своим
Младшим как завороженные смотрели на Свет. И даже не замечали, как стены
подвала трескаются, как целые камни в них хрустят, рассыпаясь в песок.
– Пойдемте, Крылатые, – сказал я. – Башня Летящих не
привыкла к такому свету. Она развалится минут через пять. Пойдемте.
Главная башня Летящих была видна издалека. Черная игла,
впившаяся в небо, маячила за скалами, то приседая, то вытягиваясь в такт
подъемам и спускам тропы. Хотелось верить, что нас еще не заметили.
Мы с Лэном и Котенком шли в хвосте колонны. Когда Крылатые
остановились на очередной привал, мы успели перекусить, прежде чем идущий
впереди Шоки добрался к нам.
– Мне кажется, нас заметили, – без предисловий начал он.
Котенок иронично посмотрел на Шоки и спросил:
– Как ты дошел до этой мысли?
– Чувствую. – Шоки не собирался обижаться.
– Нас заметили давным-давно, – сообщил Котенок. – Не зря в
той башне, где Данька нашел Солнечный камень, оказалось так много Летящих. Это
было последнее предупреждение.
– Так. – Шоки помрачнел.
– Теперь мы разделимся, – продолжил Котенок. – У нас будет
своя цель, у вас – своя.
Я отошел, присел прямо на землю. Котенок что-то разъяснял
Шоки, повторяя давно обговоренные вещи. Лэн постоял возле них, потом подошел ко
мне, присел.
– У вас дождь бывает? – спросил я, глядя в ровные серые
тучи.
– Очень редко, – подумав, словно об очень важной вещи,
ответил Лэн.
– Победим – будет. – Мне вдруг захотелось пообещать ему
что-то иное, кроме неизбежного боя в башне.
– Хорошо, – согласился Лэн. И задумчиво сказал: – Знаешь,
наверное, очень обидно бороться-бороться, а в самом конце – умереть.
– Ты чего? – Я насторожился.
Лэн хмыкнул:
– Мне до конца не дойти, Данька. Я знаю.
– Брось…
– Внутри все холоднее и холоднее, – словно не слыша меня,
говорил Лэн. – И это уже не страшно. Понимаешь?
Я кивнул. Глупо было валять дурака.
– Помни про ключ. – Лэн вдруг хлопнул меня по плечу, и я
вздрогнул. Жест был совершенно нормальным… только не для Лэна. – Когда умирает
Крыло, то и тот, кто в нем, гибнет.
Надо было сказать, что ключ я ломать не собираюсь – что бы
ни случилось. Вот только я боялся, что неправду Лэн почувствует, – и промолчал.
– Помни про ключ, – повторил Лэн.
А потом к нам подошел Котенок, и мы сидели, глядя, как
уходят по тропе Крылатые и взрослые.
