Я поймал молот и тут же метнул снова. На этот раз голову всаднику сплющило, крови выплеснулось столько, словно в ночи ударил нефтяной фонтан.
Подбежал Раймон, вскрикнул:
– Это Зенгель, старший сын графа Лангедока!
– Не женат? – спросил я.
– Нет, – ответил он в недоумении. – А что?
– Хорошо, – сказал я. – Хорошо, что не женат.
– Они у графа все пока неженатые!
– Это еще лучше, – заверил я.
В холл с верхних этажей спустился, сильно хромая и цепляясь за перила, Патрик, уже без шлема, бледный, с окровавленным лицом, доспехи помятые, будто попал под тяжелый грузовик. Я поспешно шагнул навстречу, покровительственно похлопал по шеке, как сеньор младшего рыцаря, Патрик застыл, прислушиваясь к себе, потом вскинул на меня взгляд, полный изумления и благодарности. Кровь на щеке сразу же засохла и стала осыпаться мелкими струпьями.
– Сэр Ричард…
– Ты же сказал, – обвинил я его, чтобы не дать ему рассыпаться в благодарных цветистостях, – что не умеешь с мечом!
Он возразил мягко:
– Сэр, я говорил, что не люблю мечи. Это совсем другое. Но отец постоянно учил меня фехтовать, обучал всем приемам, называл лучшим бойцом графства… но я все равно больше любил слагать песни и баллады.
– Как видишь, – сказал я без особого оптимизма, – одними стихами и песнями не проживешь! Нужна профессия для заработка. Певцов может содержать только богатое и благополучное общество.
В распахнутые ворота вбежал Раймон. В руке боевой топор на длинной рукояти, лицо восторженно-испуганное.
– Сэр Ричард!.. Два колдуна, что помогали господину Тимоти, все еще в подвале… наверное!
Я резко обернулся.
– В застенке?
– Да, сэр Ричард!
– А леди Элинор…
– Она тоже там, в подвале!
– Пойдем взглянем, – предложил я.
Он выбежал снова, оглядывался заискивающе:
– Поскорее бы, сэр Ричард…
– Ждешь неприятностей? – осведомился я сухо. – Боишься, что ей пальчик прищемят?
Он бросил на бегу с упреком:
– Совестно вам такое говорить, сэр Ричард! Ее так пытали, так мучили, что просто… просто сказать невозможно!
Мы выбежали из замка, ко мне бросился Пес, одновременно виновато виляя хвостом, что нарушил приказ ждать, и в то же время упрекая взглядом, что заставил ждать так долго. Я выдержал объяснения в любви, потрепал по башке и почесал за ушами, объяснил:
– Но вот пришел же за тобой? Думаешь, чего я вышел?
Раймон вскричал от далекой двери подвала:
– Сэр Ричард!.. Поскорее!
– Пойдем, – пригласил я Пса, – хотя приятное зрелище не обещаю…
Раймон сбежал вниз, то и дело задевая за стену рукоятью непривычного для него топора. Простучали подошвами по каменным ступеням, впереди выросла железная дверь. Меня осыпало морозом, в самом деле дар Дербента несет в себе и проклятие, так отчетливо вспомнил кое-что из пережитого, что едва не скрючился от фантомной боли.
– Открывай, посмотрим!
Дверь распахнулась с душераздирающим скрипом. Помещение освещено одним-единственным чадящим факелом на стене, еще полыхает зловеще багровыми углями горн, от него по стенам колышется зарево, как при пожаре. Я перешагнул порог, мгновенным взглядом окидывая застенок. Один из колдунов подхватился с лавки, второй обернулся от леди Элинор, она прикована на том же месте, где был я, даже теми же цепями и к тем же стальным штырям.
Колдун, что поднялся с лавки, вскинул руки мне навстречу, но мой молот уже вылетел из ладони, как спасающийся от ястреба голубь. Коротко прошелестели быстрые удары рукоятью по воздуху, колдун успел выговорить первое слово, молот ударил его в грудь. Меня передернуло, колдун без доспехов, окровавленную плоть расплескало во все стороны, словно палкой ударили по луже.
Я выставил ладонь, молот вернулся и звучно шлепнул рукоятью в пятерню. Пес уже стоял перед вторым колдуном и грозно скалил клыки. Из жуткой пасти рвалось негромкое, словно рев далекой турбины, рычание, глаза горят дьявольским красным огнем. Колдун застыл, страшась шевельнуться.
– Стой там, – велел я ему. – Не двигайся. И не вздумай сказать слово… даже мысленно.
Раймон быстро прошелся вдоль стены и зажег оба оставшихся светильника. Я кивнул на колдуна, Раймон быстро скрутил ему руки за спиной, воткнул в рот тугой кляп из тряпок и, толкая в спину, быстро повел к выходу.
Когда дверь за ними захлопнулась, Пес сел за задницу и приготовился созерцать происходящее. Я подошел к распятой на стене леди Элинор. На полу окровавленные клочья ее одежды, но сейчас ее обнаженное тело чисто, настолько чисто, что просто… чересчур. Она никогда не умела остановиться на нужной грани, всегда перебарщивает. Так и сейчас перебрала с чистотой и безукоризненностью, хотя чуточку грязи и ссадин только добавили бы жалости и сочувствия.
– Приветствую, – сказал я громко, голос держал холодным и мстительным. – Вам там удобно?
Она непонимающе всматривалась в меня, лицо сильно исхудало, как, впрочем, и тело. Заживление ран отнимает силы, и как бы она в этом ни была сильна, но все равно когда-то уже затягивать раны не сможет.
– Нет, – прохрипела она, но затем голос стал музыкальным, чарующим, – нет… кто вы, благородный рыцарь?..
– Пора бы узнать, – ответил я.
Она охнула:
– Да-да, узнала!.. Вы тот герой из талисмана, что уже однажды спас весь замок…
– Ах, леди Элинор, несмотря на всю присущую мне чудовищную скромность, должен уточнить, что я не однажды, а дважды вытащил вас из глубокой дупы.
– Дважды? – спросила она с недоумением. – Это вы были и тем таинственным стрелком?
– Да, леди Элинор, – ответил я сухо. – А теперь вот я в затруднении, что мне с вами делать… Вроде бы женщин рыцари не убивают, но в то же время женщины сами как-то либо со стен падают, либо в пропасть, а то и натыкаются на свой же меч… Как бы и дохнут, и мы ни при чем. Может быть, вы как-то ухитритесь застрелиться? Или удавиться цепью?.. Да, вижу, цепь коротка, не получится. А жаль…
Она слушала с непониманием, на лице наконец помимо радости отразилось беспокойство.
– Что с вами, рыцарь? Или… где граф Лангедок?
– В аду, – ответил я. – Как и все, кто не сложил оружие. А вот что с вами делать?
Она дернулась, цепи зазвенели, красивое тело зовуще выгнулось, белая грудь вспучилась, а розовые кружки налились красным так, что кончики приподнялись, став размером с мизинцы младенцев.
– Рыцарь! – воскликнула она. – Вы меня удивляете!.. Поскорее освободите меня!.. И все это будет ваше!
– Да оно и так мое, – ответил я грубо. – Ах, леди Элинор… ну сколько можно?
