Он просиял, но в глазах помимо великого почтения увидел еще и что-то вроде страха перед такой нечеловеческой расчетливостью.
– Ваша милость…
– Ты с этим заканчивай! – сказал я строго. – За проявленную доблесть ты возведен в рыцари! Запомнил?.. Отныне ты – сэр Мартин. А я для тебя – сэр Ричард. И вообще твои полномочия расширяются. Ты выказал себя не только отважным, но и верным, что еще важнее. Потому тебе вменяется… эх, что бы тебе вменить такое, чтобы хребет затрещал?
– Ваша… сэр Ричард, – взмолился он. – Вы ж христианин!
– Христианин, – подтвердил я злорадно. – А наша церковь строга и местами люта. Так надо, ты ж видишь, с какими свиньями живем? Так что грузи все это и увози.
Он прикинул взглядом.
– Еще телеги три понадобится.
– Бери, – разрешил я. – В счет папараций. Тьфу, репатриаций… или репараций, неважно. Грабь награбленное!.. И увози более законному владельцу, у которого меч длиннее, а кулаки больше, так что он по логике – самый добрый. Это я, понял?
Он смотрел несколько ошалело.
– Это вы… добрый?
– И леди Элинор добрая, – сказал я великодушно по отношению к поверженным. – И даже Лангедок с Касселем. Все, по мнению нашей благословенной церкви, добрые и милосердные. Просто добро дралось с добром, и то добро, что добрее, – победило!
Он смиренно поклонился, переступил через ручеек темно-красной жидкости, что вытекает из-под груды тел под стеной. Верхние с такой силой давят на нижних, что из ран вытекает не только кровь, но и вываливаются кишки. В ручейке вполне можно пускать кораблики, строить запруды. Челядь выносит трупы по одному, хватаясь за каждый вчетвером: рыцари, да и воины в полных доспехах, весят, как хороший конь под седлом и с подковами.
В течение трех дней в замок леди Элинор съезжались перетрусившие лорды, все клятвенно заверяли в покорности и обещали служить согласно рыцарским законам, но я отложил обряд оммажа до последнего часа, пока не приехали самые дальние. Не явились только Иммаркус и Ксенкель, я немедленно послал туда усиленный отряд под началом Винченца, под его рукой триста рыцарей фон Кляузтерна и Честергильда, двести ратников барона Лапереллы и четыреста копейщиков виконта Терница. Эти соседские лорды всячески выказывали мне покорность и сами готовы были вести войска на соседа, только бы доказать свою лояльность.
Мартин, что эти три дня посматривал на меня с опаской и некоторым осуждением, сказал со вздохом:
– Наверное, для такого дня в самом деле стоило Лангедоков вздернуть…
– Их хорошо видно? – спросил я. – Издали?
– Да, ваша милость.
– Сэр Ричард, – напомнил я. – Ты теперь рыцарь, сэр Мартин!.. Я для тебя монсеньор, то есть товарищ по оружию, хоть и чуточку старше в звании.
– Сэр Ричард, – повторил он и ухмыльнулся: – Да, теперь спину надо держать прямее.
– Не только спину, – сказал я. – Ты всех здесь должен держать в кулаке, как держал своих латников. Скажу честно, здесь уже налаживается, а я и так задержался! Увы, мне пора уезжать. Вот приму оммаж и… Кстати, повешенных пора снять, насмотрелись. Неэстетично. Закопать здесь же, землю над могилами разровнять, не стоит из них делать мучеников.
Его лицо стало несчастным. Я похлопал его по плечу, повернулся, он вздохнул мне в спину, немного погодя я услышал по звяканью доспехов, как он топает сзади.
– Все герцогство, – сообщил я, не поворачивая головы, – объявляется демилитаризованной зоной! Конечно, это не освобождает от воинской обязанности, почетного долга каждого гражданина, однако любая служба проходит, а то и вовсе протекает, в одной-единственной горячей точке: в замке Валленштейнов. Понятно?.. Сборы и воинские учения – там же.
Мартин возразил слабо:
– А не лучше ли этих деревенских пентюхов готовить на местах? А в крепость пусть прибывают уже готовыми…
Я покачал головой:
– Ох, Мартин, Мартин, хороший ты человек, но нет в тебе совершенно ни подлости, ни коварства, как ты живешь?.. Тебя ж и куры загребут! Нет уж, лучше дрессировать в крепости, чем будут обретать навыки бойцов «на местах». А там какому-то местному губернатору восхочется опереться на свою дружину…
Он крякнул, почесал в затылке.
– Да, – признался он с неохотой. – Это я не подумал. Видать, не мое это дело – заглядывать так далеко.
– Герцогство объявляется демилитаризованным, – повторил я с нажимом, – а крепость – милитаризованной, но зато – экономически свободной! Еще не знаю, во что это выльется и что это вообще, но главное – объявить. Все религии вообще приманивают тем, чего никто не видел, а доход какой? Подумать страшно.
Он оглянулся на замок, в глубоко посаженных глазах я рассмотрел подлинную жалость.
– Красивый… Все замки делались для войны, а этот… ну как будто для красоты.
Я развел руками.
– Вообще замок леди Элинор нужно снести уже потому, что здесь пристанище кошек. Не всех же Лангедоки перебили, какие-то разбежались, начнут возвращаться… Были бы собаки, можно как-то переоформить на приют для бездомных животных, но кошки… брр-р-р! Всем известно, что только собака защищала Деву Марию, когда та бежала с ребенком из Мекки в Медину, а кошки норовили поцарапать ребенка.
Он слушал с раскрытым ртом и, когда мимо пробежала кошка, он так ухитрился пнуть ее под брюхо, что та пролетела над кустами, словно мявкающая шутиха.
– У царя Ирода, – добавил я, – было множество кошек, а Иродиада, что потребовала подать ей на блюде голову Иоанна Крестителя, была хозяйкой трех самых редких в стране кошек. У Понтия Пилата была собака, но она выла и горевала, когда тот все-таки подписал приказ казнить Иисуса, у Тертуллиана в старости спал его пес в ногах, грел хозяина своим телом. Да и вообще, сам знаешь, только собаки идут в рай, а кошки – в ад.
Он посмотрел на Пса, что гонялся за бабочками, подпрыгивал и ловил их толстыми лапами, вздохнул:
– Понимаю. Замок разрушим.
– Сровнять с землей не обязательно, – сделал я уступку. – Главное, сделать его невозможным для жизни… людей. А привидения пусть живут, если захотят. Но графиня Клер и ее двор теперь свободны, могут уйти, как и хотели.
На четвертый день в большом зале прибывшие лорды давали вассальную клятву. Я получил с почтовым голубем весточку, что лорд Иммаркус, чьи владения у самого океанского берега, никак не ждал нападения так скоро, так что замок захвачен с ходу, сопротивление оказали только в донжоне. Иммаркус убит, погибли и два его взрослых сына, а жену с малолетним наследником привезут вместе с боевыми трофеями. Лорд Ксенкель, его сосед и властелин обширных угодий чуть западнее, сопротивляться и не думал, он просто надеялся, что все как-то обойдется само собой и о нем забудут. Его привезут в оковах и с петлей на шее.
Я велел Мартину:
