– Да, ты совсем дикарь… Но какой наивный, очаровательно глупый!..
Я развел руками.
– Как скажете, ваша милость. Но нам родители говорили, что лучше быть честным и глупым, чем умным и нечестным.
Она призадумалась, сказала медленно:
– Это кому как. И смотря в каком случае. Вот если…
В зеркале коротко блеснуло красным, леди Элинор мгновенно оборвала себя на полуслове. Блеснуло еще раз, затем полыхнуло багровым, словно разверзлась земля до самого ада. Зловещий отсвет пал на стены, леди Элинор напряглась и поспешно отодвинулась в сторону. Уже не зеркало, а почти вход в извергающий лаву вулкан: красные клубы дыма выстреливаются из бездны с безумной скоростью. Я всматривался до рези в глазах, из красного тумана вышел могучего сложения старик с длинной седой бородой, в плаще, будто там дождь, на голове широкополая шляпа такого же багрового цвета, как и бездна, откуда вышел.
Он потер ладони, явно чем-то довольный, коротко взглянул в нашу сторону. Мне показалось, что заметил жадный интерес на моем лице, коротко подмигнул, дружески и подбадривающе, и тут же сдвинулся в сторону, исчез, а зеркало продолжало клубиться красным, багровым, пурпурным.
Я принюхался, вздохнул. Леди Элинор спросила напряженно:
– Что? Что почуял?
– Ничего, – ответил я. – Должно бы пахнуть горелым… Да и температура там, как на пожаре. Но через зеркало ничего не проходит.
Она огрызнулась:
– Это я знаю. Чародея рассмотрел?
– В какой-то мере, – ответил я осторожно. – Я ж не колдун, чтобы зреть сквозь одежду… всякие анатомические подробности.
Сказал и поежился, только сейчас сообразив, что если колдуны могут видеть через одежду, то и для леди Элинор нет секрета, есть у меня пирсинг на интимных местах или все еще нет. Леди Элинор чему-то улыбнулась, но ничего не сказала, мужчин всегда лучше оставлять в неведении, что о них известно, прошла и величественно села в кресло, царственно откинулась на спинку и посмотрела на меня уже серьезно и со строгостью, как на провинившегося холопа.
– Теперь говори, – потребовала она.
– Что, ваша милость?
– Как его заинтересовать настолько, чтобы он общался?
Я подумал, предположил:
– А может… ему неинтересно? Нет-нет, не надо меня в жабу, я имел в виду, что у него борода вон какая!.. В смысле длинная, да еще и седая. А когда такая борода, то таким женщины уже не совсем… интересны. По возрасту, если говорить доступно.
Она смотрела исподлобья.
– Ты в самом деле такой дурак?
Я сказал искренне:
– Да, ваша милость.
– Вижу, – произнесла она сухо и с отвращением. – Какие же бывают тупые! Далее не знаю, что у вас за дыра это ваше скрытое королевство. Или скрытый феод, что точнее. Каждому дураку понятно, что даже слабый колдун в состоянии продлять молодость, средний колдун может остановить возраст и не стареть вовсе…
Я предположил с осторожностью:
– А если этот чародей только под старость стал… могучим? До этого полз-полз со ступеньки на ступеньку, а потом вдруг как взлетел! Такое бывает. Вот, помню, как-то раз…
Она поморщилась.
– Да, ты в самом деле дурак. У меня намного меньше мощи, но я никогда не постарею, если не захочу… а кто захочет? Если бы я овладела магией в старости, я бы за неделю вернула себя к юности! Ты это понимаешь?
Я сокрушенно вздохнул, взглянул на нее, развел руками и опустил голову. В комнату влетела летучая мышь, я растерянно повертел головой, не понимая откуда, ведь окон нет, а такое простое и все объясняющее объяснение, что, мол, магия, и все тут, меня не устраивает, как не устраивало и на Севере, что все в руце божьей, пути его неисповедимы, так что неча допытываться. Захотел, чтобы мышь летала, вот и будет летать.
Леди Элинор внезапно взглянула на меня, глаза сузились, как у кошки, сказала резко:
– Ты что, не согласен?
Я вздрогнул, сказал поспешно:
– Согласен! Ах, леди Элинор, я со всем согласен!
– С чем? – потребовала она.
– Со всем, – ответил я простодушно и посмотрел ей в глаза честными глазами идиота. – Со всем, что скажете.
Она скривилась, будто хлебнула уксуса. Вернулась в кресло, я смотрю преданными глазами, как сиденье подалось под нею, подлокотники раздвинулись, чтобы ее рукам было удобнее. Она посмотрела на меня испытующе.
– По лицу вижу, – произнесла она безапелляционно, – что не согласен. Что я сказала не так?
– Все так, – ответил я преданно.
– Ты не согласен, – произнесла она ровным голосом.
– Я со всем согласен, – повторил я снова, – с чем скажете, с тем и согласен… Хорошо-хорошо, ваша милость!.. Просто я подумал, что чародей все-таки мужчина… если вы заметили. А это в первую очередь значит, что ему по… гм… индифферентно, как говорят наши господа из замка, что значит по… ага, по барабану, как он выглядит!
Ее лицо выразило сильнейшее недоверие, даже абсолютное непонимание. Я сказал торопливо, пока не превратила в лягушку:
– Можно у вас спросить?
Она сказала с нетерпением:
– Не спрашивай разрешения, спрашивай сразу!
Я испугался, замотал головой.
– Как можно, ваша милость! Мы ведь тоже возле замка иной раз терлись, видели обхождение благородных! Они слова прямо не скажут, а все с выпендренами да с вы… гм… выкрутасами, во!.. И раз уж вам отвечаю, благородной госпоже, я не должен поганить ваши благородные чистые уши простонародной речью…
Она рявкнула, как рассвирепевшая львица:
– Я тебя сейчас в жабу!
– Только не в жабу, – взмолился я. – Лучше в лягушку, если можно, но только не в жабу! Я жаб боюсь, от них бородавки… Ваша милость, я хотел спросить, вы сколько раз видели чародея в зеркале?
Она ответила со злостью:
– Раз двадцать, не меньше. А то и тридцать!
– И как он был одет?
Она задумалась на миг, пожала плечами.
– Обыкновенно. Как и сейчас. Серый плащ, багрового цвета шляпа, коричневые сапоги…
– Всегда? – спросил я.
– Всегда, – ответила она, все еще недоумевая. – Ну и что?
Я воскликнул ликующе:
– Ваша милость, он ленится одежду переменить, а вы про морду лица речете!.. Это вы в день пять раз платья меняете, у меня в глазах рябит, у вас туфли на глазах в сапоги перетекают… а это, видать, непростое заклятие, вон вы как тщательно кольца и серьги подбираете, чтобы все соответствовало… Что ж вы свои привычки-то на мужчин переносите? Да мужчина, если он раз в неделю рубашку сменит, уже вроде и не мужчина, а если волосы начнет расчесывать да прыщи высматривать, то у него что-то с ориентацией неладное… да не в пространстве, не в пространстве.
