– Это моя кухарка готовит, – обронила леди Элинор. – Я передам ей ваше восхищение.
– Простите, – сказал Кассель с покаянным видом. – Я думал, что вы лично для меня постарались. Обрадовался! Сразу представил, что когда стащите с меня сапоги и уложите в постель…
Она спросила с холодком:
– Граф, откуда у вас такие дикие идеи?
Он удивился:
– Какие это дикие?
– Что я вас уложу в постель.
– А когда приду пьяный? – спросил он победно. – Я ж часто прихожу пьяный, все разбегаются, ибо я в гневе страшен. А вы, женщина отважная, встретите меня внизу, затащите наверх. Разденете, стащите сапоги… а потом еще и вина кубок прямо в постель!
– Ух, какие мечты, – произнесла она совсем ледяным тоном. – И с чего я буду вас пускать пьяным?
Он объяснил весело:
– Так я ж буду чаще жить здесь, чем в своем поместье! Здесь у вас мило. А вы, как моя жена, можете жить в моем замке. Как и везде в моих владениях.
Она протянула:
– Ах вот вы о чем… Граф, вы еще не отказались от этой идеи?
Он покрутил головой:
– И никогда не откажусь. По крайней мере сегодня я в этом уверен. Особенно после такого обеда.
– Тогда вам нужно жениться на моей кухарке, – напомнила она. – Ах, граф!.. Давайте о цели вашего приезда. Что вы хотели сообщить?
Он ухмыльнулся:
– Леди Элинор… Уж не стану напоминать, что это вы меня уговорили встретиться. Да еще здесь, на вашей территории, не позволив мне взять не только телохранителей, но даже оруженосца… Но оставим мелочи, я же мужчина. К женщинам должен быть снисходителен, даже если они ввязываются в мужские игры. Давайте поговорим о наболевшем.
Она медленно наклонила голову.
– Давайте, граф. Ситуация с крепостью, запирающей нам выход из «зеленого клина», резко изменилась снова. Король отбыл чересчур внезапно, ворота на запоре, а лучники Мартина, как мне известно, обстреляли вас.
Он сказал в бешенстве:
– Ничего не остается, как начинать делать лестницы! Мы приготовим катапульты. Пусть осада затянется хоть на десять лет, но мы не можем сидеть здесь, как загнанные в угол крысы!
Она задумалась, затем проронила негромко:
– Десять лет?.. Это очень долго.
– Вам-то что? – сказал он недобро. – Леди Элинор, я ведь помню, что двадцать лет назад вы были точно так же молоды. Для вас и эти десять лет пролетят как один день.
Она покачала головой:
– И все-таки меня не очень-то прельщает ждать десять лет. Кроме того, кто сказал, что и за десять лет что-то обязательно изменится? Стены высоки, лестницы обломятся под своей же тяжестью. Катапульты… а что они могут? Стены не разрушат. А подвезти их придется достаточно близко к стенам, чтобы оттуда по ним били из дальнобойных луков.
Он сказал с угрюмым торжеством:
– Леди Элинор, вот вы и сказали то, что и барон Лангедок жаждет от вас услышать! Нам не справиться без вас. Вы должны пойти с нами. У вас достаточно чар, чтобы напустить либо туману, либо как-то отвести глаза защитникам, чтобы наши люди взобрались на стены, когда другие будут громко колотиться в ворота.
Она усмехнулась холодно и загадочно.
– Неужели вы полагаете, что я приму участие в прямом штурме? Или осаде? Для меня, как для волшебницы, это будет просто оскорбительно.
Он отодвинул кубок, лицо стало жестким и собранным, сказал совсем другим голосом:
– Дорогая Элинор… зная вас, могу предположить, что вы знаете намного больше нас, что случилось в замке Валленштейнов.
– Да, – ответила она таким же серьезным тоном, я понял, что разговор перешел в другую фазу. – Я даже знаю, почему Валленштейн отправился на этот дурацкий турнир в далекое захудалое королевство!
Кассельдаже подпрыгнул.
– Скажите!
– Ему было обещано там королевство целиком, – произнесла она с расстановкой.
Кассель ахнул, но переспросил:
– Но… как же? Я не представляю, как он мог бы получить его там, но любое королевство требует такой отдачи сил, что в первые годы вообще и на сон времени не будет! А здесь замок придет в упадок, это я так говорю, мягко. Король Кейдан тут же явился вроде бы невзначай, я не очень-то верю, что отправился в охоту на Песчаного Червя… Он недалекий человек, но все равно не стал бы тратить столько времени и сил на дурную охоту. Другое дело – выйти из замка в ближайший лес и пострелять оленей, заодно укрепить дружбу с отдаляющимися баронами, но чтоб вот так на целый месяц покинуть столицу…
Она кивнула:
– Все верно. Я перепроверила некоторые сведения, сегодня утром прилетал мой самый любимый дракончик… Не смейтесь, это вы равнодушны ко всему, кроме коней и оружия, но эти милые создания приносят больше пользы, чем целые отряды наемников… Из столицы сообщили, что король вовсе не собирался отдать замок нам в совместное пользование, как обещал! Это было только прикрытие. По его приказу ворота распахнулись бы, чтобы впустить наших людей и тем самым лишить власти Валленштейнов. Однако замок он намеревался прибрать к рукам сам. Я даже слышала, что он хотел выдать обеих дочерей герцога замуж за верных ему людей, чтобы получить полный контроль над герцогством.
Кассель призадумался, я видел по его напряженному лицу, как быстро мысли сменяют одна другую, даже глазные яблоки дергаются, наконец он сказал злым голосом:
– Тогда… и над нами?
– Безусловно, – произнесла она холодно. – Вы сами знаете, что это значит.
Он зло фыркнул:
– Еще бы!.. Валленштейн помешан на старых законах, он соблюдал их все, в том числе и право прохода через крепость, чем мы нередко злоупотребляли, выискивая возможность захватить эту твердыню. А новый хозяин тут же зажмет нас в кулак! Да мы и так в кулаке, ему достаточно его сжать. А за право прохода через крепость заставить платить… сколько захочет. Ладно, но что-то королю помешало?
Она кивнула:
– И очень сильно.
– Что?
Элинор сказала досадливо:
– Пока не знаю. Но король покинул замок внезапно. Слишком внезапно. Еще мне известно, что свита поредела. Вроде бы вельможи передрались из-за дочерей Валленштейна.
Кассель спросил с удивлением:
– Настолько серьезно?
– Несколько человек погибли, – ответила она ровным голосом. – Это счастливое обстоятельство и плюс то, что этот незаконнорожденный нашел в себе отвагу выступить единственным, кто распоряжается замком, в общем-то, спасло и наши шкуры. Сами понимаете, что если бы король заполучил полный контроль над замком Валленштейна, то и нам пришлось бы туго в этой ловушке.
Кассель подумал, проговорил в задумчивости:
