Настроение у ребят и тренера было отличным, в только что закончившемся турнире по русскому хоккею среди городских команд они уверенно заняли второе место, уступив лишь команде ДЮСШ, и сейчас готовились к очередным соревнованиям уже по хоккею с шайбой.
На льду еще шла разминка, когда к Серегину, который стоял у борта и что-то кричал ребятам, подошли двое мужчин. Один из них несильно хлопнул по плечу увлекшегося тренера.
Тот повернулся и расплылся в улыбке:
— О, кого я вижу, Костя, Основин! Какими судьбами в наши края? Володя, и ты здесь! Рад вас, ребята, видеть, — обрадовался он.
Они поздоровались, крепко пожав руки и глядя на тренирующихся ребят, продолжили разговор.
— Слышал про вашу первую игру, — сочувственно сказал Серегин главному тренеру хоккейной команды «Динамо». — Что же вы так несерьезно? Проиграть пятнадцать — один одноклубникам в Свердловске — это надо суметь.
Насупившийся Основин буркнул что-то в ответ и продолжил разглядывать парней, носящихся по льду.
Второй мужчина, которого Серегин назвал Володей, как бы извиняясь сказал:
— Что же делать, класс у нас с ними разный. Ничего не могли сделать, как ни старались.
— Ну, а к нам сюда каким ветром вас занесло? — уже с подозрением спросил Анатолий Иванович, пытаясь понять, с чего это динамовцы явились к нему.
Основин смущенно кашлянул и сказал:
— Послушай, Толя, ты не серчай, пришли глянуть на твоих ребят. Тут наши парни побывали на турнире и разве что сказки не рассказывают про вас.
— Шли бы вы, мужики, отсюда, — насупился Серегин, — понял я, чего вам надо. И так в декабре весь город обчистили. Всех приличных игроков себе забрали, да еще в «Локомотив».
В это время Володя толкнул Основина в бок:
— Ты погляди, что парень делает!
Основин вместе с Серегиным взглянули на площадку. Там один из игроков ловко ударил по шайбе, и та, пролетев выше перекладины, ударилась в грубо сбитый из досок щит, стоявший за воротами.
— У вас что, все так могут? — спросил Основин у Серегина.
Тот, не поняв вопроса, молча смотрел на динамовского тренера.
Грустно усмехнувшись, Основин пояснил:
— У нас только Костя Семенов может шайбу поднять в воздух.
Серегин удивленно посмотрел на собеседников.
— Не знаю, как-то даже не задумывался над этим, у нас почти все так могут с шайбой работать, — сказал он.
— А у вратарей твоих откуда щитки такие классные? — вновь пристал к нему Основин.
— Сами сделали, — спокойно ответил Серегин.
Оба пришедших тренера посмотрели друг на друга, и Основин наконец приступил к делу.
— Короче, Толя, наше руководство вышло на заводское начальство и партийную организацию, от них получено добро на перевод к нам двоих игроков, Фомина и Третьякова. Парни будут защищать честь области в чемпионате Союза.
— Мужики, — вздохнул Серегин, — вы меня без ножа режете. Лучших игроков забираете!
Основин ухмыльнулся:
— Это ты так считаешь, а парни до потолка будут прыгать, что во взрослую команду попали.
Серегин от души выругался матом, не забыв упомянуть при этом всех начальников.
Потом уныло сказал:
— Понятно, как вас увидел, сразу понял, что ни с чем хорошим не придете. Что же, с начальством не поспоришь. Забирайте парней, хоть научат вас, как играть надо.
— Но-но, ты говори, да не заговаривайся, играть они нас научат, как же! — пробурчал Основин. — Я еще погляжу на них в тренировках, может, они у нас и не приживутся, все же с взрослыми парнями дело будут иметь.
Серегин усмехнулся:
— Погляди, погляди, поймешь, как тренировать хоккеистов надо.
Он остановил разминку и подозвал Третьякова и Фомина к себе. Оба динамовских тренера с любопытством смотрели на молодых игроков. Высоченный вратарь в самодельной проволочной маске сразу приковал их внимание.
— Ну, Серегин! — с оттенком восхищения сказал Основин, глядя на маску. — Голь на выдумки хитра, ты, что ли, придумал? У нас вратарь вышел из строя, в последней игре шайба в лицо попала. Так теперь из-за этого месяц не сможет играть. Из-за чего у вас и побираемся.
— Нет, — сказал Серегин, — это не я придумал, есть у нас генератор идей, — и показал на Фомина.
— Понятно, — сказал Основин. — Щит за воротами тоже твоя идея? — неожиданно спросил он у Вовки.
— Моя, — ответил тот односложно и вопросительно глянул на Серегина.
Анатолий Иванович вспылил:
— Ну, что уставился, вот, пришли тут, черт бы их побрал, покупатели, мать вашу! Забирают вас, ребята, в «Динамо», играть у них, видите ли, некому!
— Простите, — вежливо обратился Фомин к незнакомцам, — я так понимаю, что достигнута договоренность о переводе в общество «Динамо» с нашим заводским начальством? Может, расскажете, на каких условиях это будет происходить. Насколько я в курсе, весной мы с Третьяковым должны были уже тренироваться во втором составе нашей футбольной команды.
— Однако, парень, ты наглец, — с усмешкой сказал Основин, — я считал, вы прыгать будете от восторга, а тут куча вопросов, что да как.
— Конечно, — сказал Фомин, — мы оба работаем на заводе, получаем зарплату, тренируемся в заводской команде. А как будут дела обстоять у вас, я понятия не имею, вот и интересуюсь.
Тренер смотрел на него открыв рот.
— Парень, ты в своем уме? — воскликнул он. — Да любой на твоем месте сейчас бы от радости прыгал! Тебя берут в динамовскую команду, будешь за область играть! А ты про зарплату тут разговор заводишь. Не волнуйся, все уже решено без сопливых. На время соревнований будут талоны на дополнительное питание, как у всех, и стипендия будет не меньше, чем твоя зарплата кладовщика. А ваш Саныч до тебя со всем сам справлялся, не переломится, поработает один до весны. Но пока губу особо не раскатывай, я еще посмотрю на вас обоих на тренировках. Не придетесь ко двору, будем искать других игроков. Всё понятно!
— Понятно, — хором сказали парни, поглядев друг на друга.
Вовка тяжело вздохнул и спросил:
— И что нам дальше делать?
Основин уже спокойно начал объяснять:
— Где тренируется команда, вы знаете, где общество «Динамо» находится, — тоже. Так что завтра в десять утра на тренировку, а потом в общество с документами, чтобы все формальности утрясти. Насколько я знаю, вам уже по шестнадцать лет? — утверждающе спросил он.
— Да, — за себя ответил Вовка, — неделю назад исполнилось.
Третьяков мрачно сказал:
— А мне через три месяца уже семнадцать будет.
