Напрасно Кутузов и сам русский царь пытались хоть как-то остановить свои разрозненные полки и батальоны. Утративший хоть какие-то нити управления Михаил Илларионович был ранен пулей в щеку и плакал от… бессилия. В довершение всех бед на глазах у старика получил смертельное ранение его зять Ф. И. Тизенгаузен, скончавшийся спустя три дня.
К 11.00–11.30 4-я колонна была частью уничтожена, а частью рассеяна и серьезного участия в Аустерлицкой битве уже не принимала…
…Между прочим, ведь в какой-то момент чаша весов в схватке за Працены явно колебалась! Все зависело от того, кто первым лучше сманеврирует резервами, сбросит врага с Праценских высот и тем самым завладеет центром позиции. Положение союзников было еще поправимо, если хотя бы часть сил из трех колонн Буксгевдена, бесцельно продолжавших стоять у Тельница и Сокольница, своевременно перебросили для того, чтобы отбить Праценское плато у пока еще малочисленного противника. Можно сказать, что система управления союзного командования в тот момент оказалась дезорганизованной, все решала инициатива частных начальников, но она оказывалась не всегда правильной и чаще всего их реакция была запоздалой. Кутузов после 11 часов успел отдать приказ Буксгевдену об отступлении из низин Тельница и Сокольница, но уже тогда войска третьей колонны оказались в тесном окружении французских частей, а путь отступления первой и второй колонны по надежной дороге к Аустерлицу был отрезан. А после того как 4-я колонна беспорядочно покатилась в свои тылы, исход всего сражения у людей военных, понимавших в этом толк, по сути дела, уже не вызывал сомнений…
Итак, стремительным ударом Сульт прорвал-таки линию обороны и рассек армию противника надвое. Правый и левый фланги союзников теперь бились порознь, как отдельные армии. Но, даже разрезанные на части, они оказывали сопротивление. В центре русской позиции зияла брешь, которой теперь угрожал стоявший напротив корпус Бернадотта: он мог обойти отрезанный правый фланг союзников.
Глава 36
Бесполезная доблесть русской гвардии!
Когда противоборствующие стороны уже начали выяснять отношения на крайнем правом фланге французов (на юге) и в центре русской позиции, на севере (Ланн с Мюратом и Багратион) еще только-только готовились к противоборству, разворачивая свои силы. Если союзникам тут атаковать не рекомендовалось до выяснения обстановки далеко на юге и они абсолютно не спешили, то Ланн вынужден был ждать располагавшегося правее (южнее) его корпуса Бернадотта. Последний явно запаздывал или, скорее, осторожничал, что было явно в духе этого военачальника – непревзойденного среди наполеоновского маршалата мастера «игры на выжидание». Его войска ничем не помогли ожесточенно резавшемуся в центре Сульту, в частности, бившейся где-то справа дивизии Вандамма, а лишь медленно продвигались на Блазовиц, т. е. между центром (левым флангом все того же Вандамма) и правым крылом Ланна, где крайней стояла дивизия Кафарелли-младшего.
…Между прочим, промежуток между «очистившимся» центром союзников и их правым флангом под началом Багратиона (Праценскими высотами и Позоржицами) увеличился из-за нерасторопности кавалеристов австрийского князя Лихтенштейна. По диспозиции им следовало закрыть промежуток между Праценами и Позоржицами, но они столкнулись при выходе к нему с идущей по диагонали вниз пехотной колонной Пржибышевского. Случилась суматоха и толчея (смешались в кучу кони, люди), и пока командиры, матерясь, пытались навести порядок и выйти на свои позиции, неприятельские солдаты уже начали занимать указанный «промежуток», стремясь отсечь и окружить правый фланг союзников…
Стоявший в резерве с русскими гвардейцами цесаревич Константин, участник Итальянского и Швейцарского походов Суворова, вовремя увидел, что во фронте – «дырка» шириной примерно в 5 тыс. шагов! Нет и обязанной по диспозиции прикрывать его спереди «кавалерийской завесы» Лихтенштейна! Пройдя суровую школу «науки побеждать» в Итальянском и Швейцарском походах стремительно-неистового старика Souwaroff, он не стал долго мешкать, а поспешил двинуть навстречу Бернадотту царскую гвардию – самое прославленное и почитаемое соединение в русской армии XVIII столетия. Впереди маршировали полулегендарные Преображенский и Семеновский полки – элита из элит! За ними – измайловцы и гвардейские егеря. Лейб-гусары и конная гвардия прикрывали фланги. Глубоко в тылу шагали лейб-гренадеры и скакали кавалергарды с лейб-казаками.
И все же, как ни спешила вперед гвардия великого князя Константина Павловича, но французы оказались шустрее!
Пришлось ей выбивать из Блазовица первыми там оказавшихся стрелков Бернадотта. Батальон бравых семеновцев и батальон лейб-егерей под началом графа де Сен-При – французского эмигранта на русской службе, казалось, играючи – лобовой атакой – справились с поставленной им задачей! Однако, когда на них обрушились свежие численно превосходящие силы Кафарелли-младшего из корпуса Ланна, они откатились с погнутыми и окровавленными штыками назад – к своим. По французским данным (!), они потеряли при этом чуть ли не 550 человек (особенно серьезно пострадали семеновцы!)… пленными!
Только после этого слева от потрепанной русской пешей гвардии начала разворачиваться кавалерия 5-й колонны Лихтенштейна. Не дождавшись построения к атаке 18 эскадронов австрийцев, нетерпеливый Константин Павлович тут же послал в бой свой именной полк – ок. 1300 (1386?) отборных улан генерала барона Меллер-Закомельского 1-го! Образцовый Уланский Его Высочества Цесаревича полк, напутствуемый им самим, понесся в атаку! Как вскоре оказалось, в свою… последнюю атаку!
А ведь это была не только одна из самых привилегированных частей русской гвардии, но лучше всего укомплектованных! Здесь были физически очень сильные люди на прекрасных конях – во всем новеньком. Правда, почти все кавалеристы еще не бывали в настоящем деле, а лошади хорошо не обстреляны. Зато их численность примерно равнялась численности французской… кавалерийской дивизии! И вот им наконец выпала честь показать себя во всей красе!
Ведомые командиром всей русской конницы из 5-й колонны Лихтенштейна генерал-лейтенантом Эссеном 2-м, с громовым «Уррр-а-а-а!!!» они смяли легкую кавалерийскую дивизию Келлермана-младшего. Те просто-напросто не успели как следует развернуться и тем более контратаковать. Французских гусар и конных егерей ударили стоячих, а в кавалерийских сшибках сила таранного удара имеет решающее значение. С ходу «убрав» с дороги вражескую легкую кавалерию, «именные» уланы налетели на французскую артиллерию, сея смерть направо и налево: артиллеристы бросались кто под зарядные ящики, кто под пушки, остальные принялись драться банниками. И только пехота Кафарелли, мгновенно построившаяся в непроницаемые каре, смогла дать им достойный отпор. Ее убийственные залпы почти в упор сбили наступательный порыв улан, в беспорядке заметавшихся между расстреливавшими их каре. Пока полк в суматохе боя искал выход из пехотной «ловушки», на его расстроенные ряды «железной стеной» навалились могучие кирасиры и карабинеры Нансути на огромных конях. После того как с другой стороны подоспели пришедшие в себя после первой неудачи гусары и конные егеря Келлермана, половина улан вскорости оказалась убита или попала в плен, в частности сам Меллер-Закомельский, а Эссен 2-й и вовсе смертельно ранен! Остатки «именного» полка во весь опор понеслись назад, к позициям Багратиона, откуда с ужасом наблюдали за разгромом одной из самых престижных частей русской кавалерии. Только по официальным данным в той сече Уланский Его Высочества Цесаревича Константина Павловича полк из 1300 всадников лишился 708 всадников. Обратно из своей лихой атаки вернулись не более 200 верховых, куда «исчезли» остальные – сказать затруднительно! Так бывает, когда кавалерию бросают в бой неподготовленной и без артиллерийской и пехотной поддержки.
