…Кстати сказать, им пришлось вступать в бой в катастрофической ситуации – пешая царская гвардия не справилась со своей задачей, и русский центр не только уже прогнулся, но и вот-вот грозил рассыпаться…
Три правых (первых) эскадрона стройно мчались на вражескую пехоту, а два других (левых) стремительно летели на 376 гвардейских конных егерей и 48 мамелюков под началом генерала Раппа. По свидетельству очевидцев и участников, зрелище было эпическим: могучие всадники на огромных белых конях во весь опор неслись на врага!
…1-му, 2-му и 3-му эскадронам не удалось нанести неприятелю серьезного урона. Попав под шквал перекрестного огня целой пехотной дивизии генерала Друэ из корпуса Бернадотта, они смешались и поскакали назад. Зато два других с честью выполнили свою боевую задачу! Об этой ставшей потом легендарной атаке лейб-гвардейцев с восхищением вспоминал командир разгромленного 4-го линейного полка майор (будущий генерал) Бигаррэ: «Нам казалось, что нас атакуют не два эскадрона, а два полка конницы, а то и все пять!» 4-й и 5-й эскадроны отважно врубились в круживших вокруг семеновцев конных егерей и мамелюков. На подмогу кавалергардам подоспели отброшенные было французами в сторону, но успевшие оправиться русские конногвардейцы и лейб-гусары! Они воспрянули духом и тоже бросились рубить французских кавалеристов. Для Раппа и его гвардейцев настала тяжелая минута. Самого генерала-храбреца ранили в голову, а его скакуна – пять раз. Когда казалось, что русские вот-вот окружат французских всадников, им на помощь подоспели 599 гвардейских конных гренадер на громадных вороных конях. По легенде, они устремились на русских кавалергардов с громовым криком: «Заставим плакать санкт-петербургских дам!» Мощная лавина вражеской кавалерии накатилась на россиян. Грохот от ужасного столкновения двух конных масс был слышен по всему полю даже в шуме битвы. Силы сторон были примерно равны, завязалась одна из самых знаменитых в истории Наполеоновских войн кавалерийских «каруселей»: все исступленно резали, рубили и кололи всех! Почти четверть часа над полем битвы стоял жуткий гул из криков, хрипа коней и лязга стали о сталь…
Вдруг хрип и ржание покалеченных лошадей, свист и лязг стальных клинков, остервенелый вой и вопли раненых седоков исчезли в одно мгновение! Гигантская круговерть развалилась на части! Русская конная гвардия оказалась разбита и отхлынула с поля боя за Рауссеницкий ручей! За ней туда же покатилась и пешая часть гвардейцев Александра I. Там вся царская гвардия и простояла до вечера, уже больше не ввязываясь в бой…
…Кстати сказать, несмотря на то что кавалергарды уступили в неистовой рубке конным гренадерам, егерям и мамелюкам из гвардии Бессьера, но чести гвардейской не потеряли! И действительно, сам князь Репнин в плен попал, но гвардейские знамена были спасены. Бонапарт после сражения это отметил в разговоре с пленным полковником, князем Репниным – командиром одного из эскадронов кавалергардов: «Ваш полк достойно исполнил свой долг!» Пройдет почти 10 лет, и Наполеону представят одного из русских участников той незабываемой конной схватки при Аустерлице – лихого командира Кавалергардского полка, генерала-майора Н. И. Депрерадовича 2-го (1767–1843), и скупой на похвалу противника Бонапарт открыто выскажет ему свое полководческое восхищение бесстрашием элиты русской кавалерии, ложившейся костьми на поле боя, но не посрамившей чести русского оружия. К слову сказать, конные гренадеры так и не заставили плакать петербургских дам! Они так и не уничтожили их любимцев, как это порой преподается в отечественной исторической литературе: «Лишь 18 из 800 кавалергардов вышли из этой неравной схватки»! На самом деле это лишь в 4-м эскадроне вышло живыми из той ужасной свалки… 18 человек! Тогда как в первых трех эскадронах ранения получили лишь 19 рядовых, а вот убитых в них, вероятно, было порядка 5–7 человек…
Центр союзников был окончательно рассеян. Исход сражения уже не вызывал сомнения у… обеих сторон. Часы показывали 13.00.
…Между прочим, сил русской гвардии, несмотря на все ее несомненное мужество и ратную доблесть, не хватило (оказалось недостаточно) для переламывания ситуации в свою пользу: ее не вовремя и не концентрированно ввели в дело. Ее командующий – великий князь Константин Павлович – не был трусом, как это порой утверждается в исторической литературе, но и, конечно, не был профессионалом высшей пробы, способным вопреки ситуации «исправлять ошибки» других, к тому же ошибки катастрофические…
Глава 37
Багратион отбился, но отступил
Пока гвардии обеих сторон в очной схватке выясняли, «кто же из них круче?!» в центре поля сражения, Ланн с Мюратом – на левом, а Багратион – согласно диспозиции Вейротера – на своем правом (северном) фланге не очень-то усердствовали, преимущественно наблюдая за развернувшимся в центре сражением. Пока французы в центре не захватили Праценских высот, они не тревожили Петра Ивановича. Но как только это свершилось, по приказу Наполеона пушки оказались втащены на высоты и начался фланговый обстрел позиций Багратиона, а затем и наступление на них. Причем поначалу рубилась лишь кавалерия противников, а пехота спокойно наблюдала за ними. Лишь около 13 часов (в центре к этому времени уже все окончательно решилось в пользу французов) кирасиры Нансути опрокинули кавалерию Ф. П. Уварова и наполеоновская пехота пошла вперед. Ланна поддержала дивизия генерала Кафарелли-младшего, освободившаяся после победного для нее боя с русской гвардией в Блазовице. Ввязались в дело и кирасиры д’Опуля с драгунами Вальтера и вся легкая конница Трейяра, Мильо и Келлермана-младшего (сына знаменитого революционного генерала, маршала Франции Келлермана-старшего). Перевес неприятеля был ощутим: 17 700 человек против 11 500 человек!
Отброшенная за Рауссеницкий ручей, гвардия цесаревича Константина Павловича на помощь Багратиону не пришла: никто, в том числе и Кутузов, не координировал действия союзных сил. Багратионовские егеря были отброшены и попятились назад – на северо-восток. Хуже всего пришлось Архангелогородскому полку мушкетер Н. М. Каменского 2-го (младшего сына екатерининского генерала, павловского фельдмаршала М. Ф. Каменского): он сразу потерял 1631 человека (!) и с огромным трудом был выведен из боя. Самого генерала спас его адъютант Закревский. Кавалерия Уварова оказалась окончательно загнана в Рауссеницкий ручей. Лихой артиллерийский подполковник А. П. Ермолов – верный своей отчаянной манере вести огонь в упор – на несколько минут оказался в плену, но его спасли харьковские драгуны под началом волею случая возглавившего их елисаветградского гусарского полковника Шаубе (Шау).
Потеряв кавалерию, конную артиллерию, исчерпав свои резервы, из-за угрозы окружения Багратион вынужден был дать команду на ретираду. Слишком велики были его потери – 5256 человек, чтобы продолжать стойкую оборону. Энергичный и мужественный Петр Иванович сумел так построить свое отступление – самый сложный вид боя, что избежал разгрома. В относительном порядке (по крайней мере в гораздо лучшем состоянии, чем русская гвардия или левофланговые колонны Буксгевдена) его войска отошли за правый фланг помятого и потрепанного гвардейского корпуса Константина Павловича и встали в Рауссенице.
