Барклай координировал действия правого фланга, Багратион – левого, а Беннигсену поручалось следить за событиями в центре русской позиции.
Глава 10
«Ошибки» Кутузова: взгляд со стороны и «изнутри»
Русские войска были развернуты в форме буквы «Г». При этом 1-я армия Барклая из-за рельефа избранной позиции оказалась повернутой к противнику не фронтом, а флангом. Это объяснялось тем, что, с одной стороны, Шевардинский редут был сдан, а с другой – стремившийся контролировать ведущие к Москве Старую и Новую Смоленские дороги Кутузов серьезно опасался возможности обходного движения противника справа и разместил на этом направлении значительную часть корпусов 1-й армии. В целом растянутый боевой порядок русской армии, предполагавший эшелонированную оборону, был весьма глубок (от 3 до 5 км), что обеспечивало его устойчивость и позволяло маневрировать резервами на поле боя.
Долгое время считалось, что такая кутузовская диспозиция позволяла энергично и упорно защищаться весьма ограниченными силами, при этом вовремя подтягивая резервы, для нанесения врагу максимальных потерь на направлении его главного удара и тем самым ослабить его ударный кулак. В общем, следовало «привлечь на себя силы неприятельские и действовать сообразно его движениям». Затем, истощив противника, нанести ему контрудар. На случай неудачи имелись удобные дороги для дальнейшего отступления.
…Между прочим, уже после Бородинской битвы Кутузова много критиковали за то, как он расположил войска и особенно все свои резервы – по некоторым данным, чуть ли не 40 тыс. человек! Во-первых, считалось, что он слишком много сил поставил на своем правом фланге и это при том, что тот был весьма серьезно прикрыт самой природой – защищавшая его река обладала здесь очень крутыми берегами, а сама местность была преимущественно болотистой. Повторимся, что, скорее всего, в какой-то мере русский полководец все же оказался заложником своего первоначального плана вынудить навязать Наполеону фронтально атаковать укрепленные русские позиции с линии Валуево – Беззубово – Логиново. И даже теперь, когда выяснилось, что главный удар, вероятно, последует по левому крылу русских позиций, Кутузов, по-прежнему опасаясь возможного обхода своего правого фланга (вплоть до глубокого обходного маневра по Гжатскому тракту!), для его парирования продолжал держать здесь слишком большие силы, дожидаясь, пока французы не введут в бой на главном направлении свои основные силы. Во-вторых, уже было известно, что Наполеон подходит к Бородинскому полю по почтовым трактам со стороны левого крыла русской обороны и, скорее всего, отсюда же будет наносить главный удар. Поскольку здесь местность все же не исключала попытки неприятеля совершить глубокий обход русской позиции, то было бы мудрее поставить общий резерв из пехоты, кавалерии и артиллерии именно слева, чтобы быстрее вводить его в дело. В-третьих, к сожалению, 40-тысячные резервы, которые Кутузов надеялся использовать, когда замысел Наполеона станет для него более ясным, оказались выстроены не только слишком далеко (несколько верст) от левого крыла русской обороны, но и в пределах досягаемости дальнобойной тяжелой артиллерии противника и в силу ряда причин слишком плотно, а потому все четыре линии вплоть до резервов понесли большие потери. В-четвертых, Семеновские флеши, хотя и выглядели внешне весьма внушительно, на самом деле строились впопыхах и плохо укрывали своих защитников. И, наконец, в-пятых, в своей диспозиции Кутузов категорично указал, что «резервы должны быть оберегаемы сколь можно далее. Ибо тот генерал, который сохранит еще резерв, не побежден». Как результат такого наказа сверху и командующие обеими армиями потребовали от подчиненных им военачальников без особой надобности не вводить в дело свои резервы. Впрочем, все эти претензии были высказаны задним числом, а, как известно, «после драки кулаками не машут»! Тем более такой, как Бородинская битва – одной из самых ожесточенных и в то же время неопределенных по результату («ничейных»?) во всей истории кровопролитных Наполеоновских войн. Выиграть ее у Бонапарта русская армия «по определению» не могла: недаром ее участник, опытный генерал Паскевич – крепкий профессионал без слабых мест – откровенно говорил, что «в открытом поле Наполеону противостоять трудно»…
И последнее, по поводу кутузовской диспозиции! Все знают, что Кутузова потом многие долго и упорно обвиняли в ошибочности преднамеренного сосредоточения большей части сил на лучше защищенном природой правом фланге. Там была сосредоточена почти вся 1-я Западная армия Барклая.
В то же время Михаил Богданович предлагал главнокомандующему несколько иную расстановку сил на Бородинском поле: «Князю Кутузову было предложено под вечер при наступлении темноты переместить армию так, чтобы правый фланг 1-й армии (Барклаевской. – Я. Н.) сместился влево до высоты Горки (Новая Смоленская дорога. – Я. Н.), а левый примыкал к деревне Семеновское. Тогда как вся 2-я армия (Багратионовская. – Я. Н.) сдвинулась бы на Старую Смоленскую дорогу. Сие движение не переменило бы боевого порядка, каждый генерал имел бы при себе собранные свои войска; резервы наши, не начиная дела, могли быть сбережены до последнего времени, не будучи рассеяны, и, может быть, решили бы сражение. Князь Багратион, не будучи атакован, сам бы с успехом ударил на правый фланг неприятеля. Для прикрытия же нашего правого фланга, защищаемого уже местоположением, достаточно было бы построенных укреплений, 8 или 10 батальонов пехоты, 1 кавалерийского корпуса и казачьих полков 1-й армии. Князь одобрил, по-видимому, сию мысль, но она не была приведена в действие». Так описал потом свою задумку о «предупреждении неприятеля» генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай де Толли.
По некоторым данным, и начальник Главного штаба Беннигсен, и Багратион, видя, «что левый его фланг подвергается величайшей опасности», а «войска, находившиеся на правом фланге или даже в центре, слишком удалены от левого фланга и не смогут подойти своевременно, чтобы поддержать его», тоже предлагали Кутузову несколько отодвинуть 2-ю Западную армию назад.
Более того, родственник Кутузова, командующий корпусом генерал от инфантерии, граф Александр Николаевич Остерман-Толстой, с мнением которого считалась такая самодостаточная фигура среди русского генералитета той поры, как генерал-майор А. П. Ермолов, наслушавшись доводов других генералов по поводу явного сосредоточения Наполеоном своих сил напротив левого фланга русских, тоже решился уточнить у «дядюшки», а не делаем ли мы ошибки, оставляя свои силы преимущественно справа. И тут «старая лисица севера» так взглянул своим единственным глазом (к этому времени раненый глаз Кутузова уже почти закрылся и видел он им очень плохо) на «племянничка», что тот тут же почувствовал себя юным безусым 14-летним прапорщиком: «Вот и Буонапартия, вероятно, полагает, не делаем ли мы тут ошибки?» Вполне возможно, что, переместив войска согласно предложениям Барклая, Беннигсена и Багратиона, Кутузов вынужден был бы отстаивать эту позицию до последнего солдата, потому что в случае прорыва фронта армия Багратиона не выбралась бы из леса, весьма частого и заболоченного, не потеряв своей артиллерии. «Старый лис севера» не пошел на это, и уже ночью Милорадович показал Остерману последний приказ Кутузова: «Если неприятель главными силами будет иметь движение на левый наш фланг, где армия князя Багратиона, и атакует, то 2-й и 4-й корпуса идут к левому флангу, составив резерв оной». И все же, кое-какие силы (гвардейская пехотная бригада и две роты гвардейской артиллерии) были сдвинуты влево – за позиции 2-й армии.
