Начать атаку Курганной высоты после жесточайшего артобстрела поручили пехоте. Три стрелковые колонны будут «отвлекать» внимание защитников кургана, ломясь на него с фронта. Слева – дивизия Бруссье с 9-м линейным полком во главе. В центре – дивизия барона Ж.-П. Ланабера (сменившего раненого Морана), который сам поведет 17-й линейный полк. Справа – дивизия Жерара (бывшая гюденновская) с 21-м линейным полком в авангарде. Тем временем 2-й кавкорпус лучшей – после смерти легендарного Лассаля – сабли легкой кавалерии французов, чернобородого храбреца Л.-П. де Монбрена постарается обойти его с фланга. В подзорную трубу красавец Луи-Пьер разглядел, что Курганный редут, на самом деле «люнет», т. е. не закрыт сзади, и решил воспользоваться этим «нюансом». «Прикрывшись» штурмом пехоты, он собрался обогнуть высоту справа по лощине и оврагам и прорваться в люнет по проходимому для его кавалеристов некрутому склону. Наполеон с Мюратом дали добро на такой маневр Монбрена. Но герой кровавых сражений испанской кампании не успел отдать приказ к задуманной им атаке своим всадникам: …невесть откуда прилетело русское ядро, срезавшее его с коня словно бритвой! Рассказывали, что, сраженный в бок, смельчак якобы еще успел восхищенно воскликнуть что-то типа бравого: «Какой замечательный выстрел!» или «Вот это попали!!!»
Пока решали, кому поручить столь ответственную и опасную задачу вместо трагически павшего героя, опять шло время. Только в 14 часов дня (либо даже позже?) пехотинцы Богарнэ при поддержке кирасир и карабинеров Ватье де Сент-Альфонса и Дефранса, под началом сменившего убитого Монбрена, не менее отважного кавалериста Огюста де Коленкура – брата генерал-адъютанта (обер-шталмейстера) Наполеона Армана де Коленкура – вновь атаковали батарею Раевского. «Вы меня увидите там тотчас же, живого или мертвого!» – бравировал служивший в кирасирах с 1792 года лихой рубака Огюст! И он выполнит свое обещание…
Но лишь к 16 часам (по другим данным – примерно на час раньше) батарея Раевского была окончательно взята французами ценой колоссальных потерь. Так, один из лучших наполеоновских полков, 9-й пехотный, составленный исключительно из уроженцев Парижа – авангардный в своей колонне – потерял во фронтальной атаке 1068 рядовых и 42 офицера! Заменивший Морана гвардейский бригадный генерал барон Ланабер, шедший первым в своей колонне, погиб! Курган вырос в высоту на несколько метров за счет… наваленных друг на друга трупов русских и наполеоновских солдат! Исход кровавой схватки за этот «редут смерти», как его называли французы, решили десятки эскадронов знаменитых «железных людей» – кирасир. Когда истекающая кровью пехота Богарнэ поднялась на земляной вал, они ударили русским сзади! Страшна была атака этой сверкающей в лучах солнца стальной лавины. Головной шла тяжелая дивизия Ватье де Сент-Альфонса – 5-й, 8-й, 10-й кирасирские и 2-й шеволежерский полки. Могучие всадники в желтых латунных кирасах и касках, с поднятыми длинными палашами, на огромных конях (адъютант Милорадовича Ф. Н. Глинка даже сравнил их с медведями!), под развевающимися знаменами неслись за Мюратом, который пытался в полном смысле этого слова задавить русских всей массой своей тяжелой кавалерии.
…Между прочим, ударная сила французской кавалерии – кирасиры – постоянно находились «на острие копья», решая самостоятельные задачи. Но эта победа дорого стоила Наполеону. «Бородино стало могилой французской кавалерии (по разным оценкам, погибло от 12 до 25 тыс. лошадей и 16 тысяч всадников – это чуть ли не половина кавалерии Мюрата) – лучшей в Европе!» – писали позднее французские участники Бородинской битвы, и большая часть ее, в основном кирасиры, нашла эту могилу на Курганной батарее. Мюрат, да и сам Наполеон так и не осознали, что время лихих кавалерийских атак на полевые земляные укрепления, защищенные орудийными батареями, уже прошло. «Табуны лошадей без всадников, ошалелых от грома орудий и беспрерывной стрельбы, с окровавленными седлами и чепраками носились по Бородинскому полю». Сколько тогда с обеих сторон положили лошадей, уму непостижимо! Кони в полной мере понимали всю опасность своего положения. Под громом и стуком сражения они стояли почти неподвижно, но временами вздрагивали всем телом и едва передвигали ноги. Человек уничтожал человека, а они, бессловесные, не имевшие дара слова, когда надо, слушались поводьев и послушно следовали за движением руки, часто бросавшей их в самый разгар сечи и… гибели…
Одна из этих колонн под началом отважного Коленкура проскочила все лощины, перескочила все овраги, рвы с валами и прорвалась под картечным огнем по «маршруту», предложенному смертельно раненным Монбреном! Она ворвалась в залитый кровью люнет с открытого тыла, порубила орудийную прислугу, захватила батарею Раевского, но ценой гибели отважного Огюста де Коленкура. Выпущенная в упор пуля последнего защитника Курганной высоты попала ему в сердце: на генерале не было кирасы! (Правда, иные версии гласят, что убит он был в голову и не пулей, а… ядром!) Ценой славной смерти лихой кирасирский генерал Огюст де Коленкур выполнил свое обещание: взял похожую на огнедышащий вулкан «батарею Раевского». «Бель мор (Красивая смерть)!» – соболезновал его брату, стойко принявшему горестную весть (лишь слезы стекали по его безмолвному лицу), генерал-адъютанту Арману де Коленкуру, французский император и, помолчав для приличия, добавил: «Франция потеряла одного из лучших своих офицеров!» Так в течение короткого времени Великая армия лишилась сразу двух своих замечательных кавалерийских военачальников.
…Между прочим, биограф Барклая де Толли С. Ю. Нечаев склонен объяснять захват Курганной высоты – «ключевой позиции» русских – ее плохой укрепленностью «с помощью искусства», как это обещал в своем знаменитом письме российскому императору М. И. Кутузов перед битвой. «Необходимые насыпь и ров так и не были закончены к началу сражения, – пишет он. – Вал не достигал требуемой высоты, а амбразуры были приготовлены только для десяти орудий. В ходе атаки вал ополз, и все укрепление, в конце концов, стало представлять собой лишь группу орудий на возвышении». В общем, затоптали неприятельские кирасиры все и всех…
Русские попытались было тут же вернуть себе высоту, сосредоточив на ней огонь сотни пушек и бросив на нее свою конную гвардию – кавалергардов и конногвардейцев под началом отчаянного смельчака, генерал-майора И. Е. Шевича из 1-й кирасирской дивизии Н. М. Бороздина 2-го! Но руководивший атакой на Курганную высоту пасынок Бонапарта Эжен де Богарнэ тоже «не лаптем щи хлебал»! Он отозвал потрепанных кирасиров Ватье де Сент-Альфонса и карабинеров Дефранса из 2-го корпуса покойных Монбрёна и Коленкура. Навстречу русским стремительно ринулась 1-я кирасирская дивизия Сен-Жермена (2-й, 3-й, 9-й кирасирский и 1-й шеволежерский полки) из 1-го корпуса генерала Нансути! Две конные лавины схлестнулись между батареей Раевского и деревней Семеновское, но на ход и исход сражения их яростная рубка уже особо не повлияла. Только когда в конную мясорубку ввязалась свежая дивизия тяжелой кавалерии Лебрена де Ла Уссэ (7-й, 23-й, 28-й и 30-й драгунские полки) из 3-го корпуса Груши, а затем еще налетели и освободившиеся после взятия деревни Семеновской кирасиры из 7-й тяжелой дивизии Лоржа (4-й корпус Латур-Мобура), русские, исчерпавшие на этом участке битвы свои кавалерийские резервы, отошли, но и не побежали…
