Приказ подписали командующий Западным фронтом генерал И. С. Конев, член военного совета Н. А. Булганин и начальник штаба фронта генерал В. Д. Соколовский.
Глубокой ночью принимать войска прибыли командующий 20-й армией генерал-лейтенант Ф. А. Ершаков и корпусный комиссар Семеновский с группой штабных работников. Только под утро все необходимые документы были готовы, и штаб 16-й армии смог двинуться в путь, к новому месту назначения. Рокоссовский попрощался с Ершаковым, как оказалось, навсегда. Через некоторое время генерал-лейтенант Ершаков погиб.
Рокоссовскому и Малинину еще предстояло решить, куда передвигать тыловые учреждения, склады и госпитали армии, но тут неожиданно позвонил командующий 19-й армией генерал М. Ф. Лукин:
– Выручай, положение исключительно тяжелое. Ты можешь помочь? Дайте одну-две дивизии…
Константин Константинович в нескольких словах объяснил, что уже не распоряжается дивизиями 16-й армии, и Лукин должен обращаться к Ершакову. Это был их последний разговор. Спустя несколько дней тяжело раненный Лукин в бессознательном состоянии попал в плен к врагу. Очнулся только на койке немецкого госпиталя после ампутации ноги…
С рассветом штаб Рокоссовского двинулся в путь. Попытки связаться со штабом фронта по радио ни к чему не привели, и командарм терялся в догадках. Он понимал, что произошло нечто тревожное, страшное, но что именно, не мог определить точно. Неизвестность не давала покоя Рокоссовскому и его товарищам.
Тем временем события в полосе Западного фронта принимали угрожающий характер. Войскам группы армий «Центр» удалось осуществить первую часть плана «Тайфун»: в лесах западнее и юго-западнее Вязьмы в окружение попали войска 16, 19, 20, 24 и 32-й армий, армейской группы генерала Болдина. В то время, когда штаб Рокоссовского совершал марш, танки противника с севера и юга спешили к Вязьме, чтобы замкнуть внутреннее кольцо окружения. Положение советских войск ухудшалось и тем, что южнее, к западу от Брянска, противник окружил еще две армии – 3-ю и 13-ю.
Штаб 16-й армии, двигавшийся по минской магистрали к Вязьме, стал встречать машины тыловых частей. В один голос красноармейцы заявляли, что их подразделения подверглись нападению вражеских парашютистов и были разбиты, спастись удалось немногим, и теперь они ищут своих. Все чаще и чаще на пути стали попадаться беженцы. Из опросов красноармейцев и беженцев становилось ясно, что противник прорвался севернее магистрали Ярцево – Вязьма и там движутся большие колонны танков и мотопехоты врага. Можно было ожидать, что скоро танки повернут к югу и перережут магистраль.
Связь со штабом фронта по-прежнему отсутствовала. Никаких частей навстречу тоже не попадалось. Состояние оторванности все более овладевало офицерами штаба. Надо было постараться выяснить обстановку. С этой целью Рокоссовский разослал группы разведчиков, а сам с Малининым устроился вздремнуть в сарае на сене. Оба очень устали предыдущей ночью и мгновенно уснули.
Здесь в сене их и нашел спустя час-полтора Лобачев, также с группой разведчиков уезжавший вперед.
– Что нового? – расправляя плечи, хмуро спросил командарм.
Короткий сон не освежил его. Лобачев был явно взволнован.
– Не доезжая Вязьмы, я встретил на перекрестке Василия Даниловича Соколовского. Он из Касны ехал на новый командный пункт фронта.
– Что приказал делать нам?
– Наша задача – прежняя. В Вязьме должен находиться начальник политуправления фронта Лестев. Там же стрелковая бригада Никитина. Приказано подчинить ее нам.
– А что начштаба фронта сказал о положении дел?
– Сказал только, что исключительно неблагоприятно складывается все, особенно на севере.
– Ну что ж, и на том спасибо. Поехали, товарищи, скорей на командный пункт.
Через час Рокоссовский со штабом был на КП армии, размещенном километрах в десяти к востоку от Вязьмы, в лесу, неподалеку от магистрали. Командный пункт был уже готов. Начали работу радисты. Однако штаб фронта не отзывался, и установить связь с частями и соединениями, перечисленными в приказе, не удавалось ни по радио, ни с помощью разведчиков. Из указанных в приказе генерала Конева соединений 38-я стрелковая дивизия оборонялась в первом эшелоне 16-й армии. В трех других стрелковых дивизиях по одному полку также находились в непосредственном соприкосновении с противником. 50-я стрелковая дивизия (без 2-го стрелкового полка) выводилась в резерв 19-й армии в район Тиханова, Холмянка, Некрасово. 147-й танковый полк 147-й танковой бригады вел боевые действия в районе Булычево, а прибытие остальных полков бригады в этот район ожидалось только к 12 часам дня 6 октября.
Обо всем этом Рокоссовский сведений не имел, поэтому он решил вместе с членом военного совета армии генералом Лобачевым выехать к Вязьме. Начальнику штаба он поручил остаться на месте и попытаться установить связь со штабом фронта.
День 6 октября выдался сухим и холодным. Когда ЗИС-101 Рокоссовского с юга въехал в Вязьму, узкие и запутанные улицы города были забиты машинами и подводами с имуществом и людьми. Начальник гарнизона Вязьмы генерал И. С. Никитин ничего утешительного сообщить не мог.
– В моем распоряжении в Вязьме войск нет, – докладывал он, – располагаю только милицией. В городе очень тревожно, по слухам, от Юхнова с юга приближаются немецкие танки.
– А где же советские и партийные власти города?
– В соборе, в его подвале. Там и товарищи из области.
В подвале собора Рокоссовский действительно нашел секретаря Смоленского обкома ВКП(б) Д. М. Попова с группой партийных работников Смоленска и Вязьмы. Вместе с ними находился и начальник политуправления Западного фронта генерал Д. А. Лестев. По приказанию Рокоссовского Никитин доложил Лестеву все имевшиеся у него сведения о положении Вязьмы. Услышанное поразило Лестева:
– Меня уверяли, что тут у вас пять дивизий…
– Скажите, – обратился Рокоссовский к Никитину, – как у вас налажено дело с разведкой, наблюдаете ли вы за подступами к городу?
Но Никитин не успел ответить. В подвал быстро спустился председатель Смоленского горсовета А. П. Вахтеров и крикнул, обращаясь к Попову:
– Дмитрий Михайлович, танки противника на подходе к городу!
– Что ты панику разводишь? – возмутился Попов.
– Да я их с колокольни в бинокль видел!
Рокоссовский вместе с Лестевым и Поповым быстро взобрались на колокольню и действительно увидели вражеские танки. Они стреляли из пулеметов по машинам, выскакивавшим из города. Следовало немедленно выбираться, Вязьму в данное время некому было защищать. Чудом Рокоссовский и все, кто находился в соборе, сумели покинуть город. Добравшись до штаба армии, Рокоссовский получил от Малинина сведения о том, что противник стремится сомкнуть внутреннее кольцо окружения у Вязьмы. Однако оставалось неясным, где он планировал образовать внешнее кольцо окружения.
Вечером 6 октября на командный пункт армии приехал начальник оперативного управления штаба фронта генерал Г. К. Маландин и с ним генерал И. П. Камера. Они разыскивали штаб фронта. Обстановку на передовой оба не знали. Рокоссовский рассказал им все, что сумел разузнать, и посоветовал попробовать ночью пробраться севернее автострады на восток: туда, по всей вероятности, направился штаб фронта. Для безопасности Маландина и Камеру сопровождала группа офицеров штаба армии. Они благополучно выполнили задание, но на обратном пути их обстреляли немцы, двоих ранило, машина сгорела, и смельчаки пешком еле прорвались к штабу армии.
