— У вас уже...
— Да, — сказал я. — У нас уже говорят так. Именно с гордостью. С вызовом.
— С вызовом... кому? — Я пожал плечами:
— К остаткам тех, кто всё еще мямлит о чести, достоинстве, верности слову. Это так, в основном старичье, да еще оторванные от жестокой жизни юнцы, начитавшиеся рыцарских романов. Это капли в море сволочей, которые теперь уже не сволочи, а прагматичные люди, основа общества. Которые без заверенных нотариусами договоров — ни шагу. Дело в том, что когда весь мир населяют одни сволочи, то они уже не считаются сволочами.
Он всё всматривался в мое лицо, наконец шумно выдохнул воздух, глаза округлились.
— Сэр Ричард, я уже говорил вам, что вы меня всякий раз удивляете? Сегодня — не исключение.
Я ухмыльнулся:
— Рады?
— Еще бы! Приятно знать, что победил.
— Да, — согласился я. — Но Бог еще не убит. Он ушел в подпольщики.
Глава 2
Пес в недоумении оглядывался, когда всадник вместе с конем исчезли, нюхал воздух. Я с облегчением перевел дыхание. Если и Пес видел или чуял его присутствие, то я не кукукнулся, а то уже начал подумывать, что это мой здравый смысл пытается растоптать остатки совести, а та, зараза, сопротивляется.
Всё верно, если по ту сторону Хребта Сатана ведет бой с переменным успехом, то здесь можно сказать, противник уже на полу, осталось чуть-чуть дожать. Влияние городов, а в них торговых и прочих гильдий растет, а это значит, что мощь богатых аристократов подтачивается. Когда-то семья Дюренгардов владела всем этим краем, обширными землями от горизонта и вот до тех скалистых гор, но королевство Кейдана медленно превращается в республику, семейству Дюренгардов остались только фамильные земли, что, впрочем, представляет собой тоже хороший кусок, где густой непролазный лес, несколько озер, судоходная река и несколько десятков деревень.
По рассказу Амелии я хорошо представляю, как замок постепенно ветшал, но Дюренгард упрямо отказывался продать его и перебраться в одно из имений на своих землях. С верхней башни замка видел даже дальние деревушки, наблюдал работу на полях, десятки двигающихся во всех направлениях телег, присматривал за работой шести водяных мельниц, трех ветряков и придирчиво следил, как разгружают корабли. Благодаря своему острому глазу и умению наблюдать он вовремя прогонял нерадивых управляющих, так что на его землях процветали торговля, виноделие, маслобойни, крестьяне богатели, вовремя получая подсказки, чем засевать поля, ибо цены в городе скачут, скачут.
Однако в последнее время, когда в городе возникло самоуправление, а король неожиданно поддержал самостоятельность городов — неожиданная помощь и опора в постоянном борьбе с крупными феодалами, граф Дюренгард предпочел удалиться в это загородное имение, где и доживает дни, как говорят, озлобленный на короля, императора, на весь мир.
Старый замок, что в центре города, выкупил городской совет и тут же приспособил под склад, кровное оскорбление для потомственного аристократа. С той поры граф в город — ни ногой, чему там только рады.
Да, это поступь прогресса, который направляет Сатана, когда знатные рыцарские кланы сдают позиции под натиском, так сказать, предпринимателей. Те создали здесь цеха, создали братство ремесленников, всё это скрепляется торжественной клятвой, принимается устав, так что вместо стихийного протеста выступает реальная сила. Сами предприниматели финансируют такое братство, а в цехах набирается достаточно людей для организованной борьбы.
Насколько помню, такие братства исчезнут, но не вследствие поражения, а как раз из-за побед: как только власть в городах перейдет к ним полностью, представители цехов будут включены в городской совет на равных. А в цехи будут вписаны все горожане, в том числе и аристократы, так сказать, демократия в действии, все равны, движение к равноправию в другую сторону.
Почему в такой глубокой заднице церковь, тоже, хоть и с трудом, но становится понятно. В таких городах церковь становится раздражающим фактором. Вроде бельма на глазу, которое хоть и сложно, но можно убрать. Владения церкви свободны или почти свободны от налогов, пользуются иммунитетом и правом убежища, а всё духовенство освобождено от военных и гражданских повинностей — ну кого это не раздражает? Всех: от короля и до простых горожан, чьи интересы здесь совпадают.
Любой монастырь — это крепость с надежными стенами плюс право иммунитета даже от власти короля, так что монастыри раздражают народ не меньше, чем сами церкви. А это значит, что особой поддержки я не получил бы ни в церкви, уже увидел, какая здесь церковь, ни в ближайшем монастыре, представляю, в каком он состоянии. Да и проходит то время, когда церковь, как пылающий факел, вела народы сквозь тьму. Сейчас церковь — это ползущая в арьергарде телега, возчики которой подбирают раненых, увечных, потерявших интерес к жизни, больных...
На что существует городской совет и вообще вся инфраструктура города — этим я заинтересовался не в последнюю очередь, от них зависит настроение граждан и лояльность, однако Бриклайт провел ну просто уникальную операцию, когда налоги не то чтобы отменил, но снизил сразу вдвое, вызвал всплеск обожания и доверия. Главное, что даже король никак не мог повлиять на увеличение или снижение налогов, всё зависит от воли городского совета. А Бриклайт, как объяснила Амелия, дал зарабатывать горожанам столько, что уже из собственных средств богатые люди могли оплачивать и содержание городского совета, и наем новых отрядов милиции.
В любом городе центр — это рынок, раньше здешний рынок был под полным контролем сеньора замка, но по мере того, как город разрастался, надзор за ним и все прибыли от этого переходили от феодала к городскому совету, а где-то и к Союзу Гильдий, где сами цеховики устанавливают цены, а также размер пошлин, которые нужно брать с каждого на содержание магистрата, стражи и прочего обслуживающего персонала.
Общий контроль над ценами осуществляют сами цеховики, здесь и забота о славе города, уже поняли, что бренд приносит дополнительные прибыли, и забота о достаточном питании горожан, ибо голодные и больные не смогут ни работать как следует, ни оставлять деньги в злачных местах.
Надо сказать, что Бриклайт многие будущие тенденции предугадал, в частности, предпринял ряд жестких мер, стараясь подавить конкуренцию в подчиненных городу селах. На въезде в город велел взимать высокую пошлину с товаров, которые производятся в городе, дабы не разорять «своих».
Таким образом, крестьяне вынуждены покупать ремесленнические изделия только в городе, а сами начали специализироваться лишь на сельском хозяйстве...
Конь фыркнул, тихонько ржанул, привлекая мое внимание. На фоне облачного неба возвышается замок графа Дюренгарда. Замок, стремящийся стать дворцом. Нет рва, с торчащими со дна остриями кос, пик и обломков мечей, да еще и заполненного водой, нет подъемного моста и железной решетки ворот, что как гильотина падает сверху и втыкается железными остриями в землю.
