— Тихо! Никого арестовывать не будем.
— Почему? — крикнули из толпы.
— Эти трое свое получили, — вынес он решение. — А вообще расходитесь, расходитесь! Больше трех не собираться!
Я вскинул руки в победном жесте, одновременно приветствуя толпу, что так тепло ко мне отнеслась, там этот жест понравился, мне закричали одобрительно, я раскланялся и двинулся дальше.
Не такой уж и враждебный мне город, как пытались внушить, не такой уж...
У отца Шкреда лицо скорбное, мученическое, он с порога церкви благословлял проходящих мимо горожан и призывал на них милость Божью, а в ответ те смеялись, строили ему рожи, кто-то запустил в старика огрызком яблока.
Я помахал издали обеими руками. Он смотрел с некоторым испугом. Я кивнул в сторону дома на холме.
— Святой отец, можете помолиться за души четверых разбойников. Которые там, на вершине гряды...
Он взглянул снизу вверх с еще большим испугом.
— Вы... оттуда?
— Да, — ответил я. — Оттуда. — Он сказал нерешительно:
— А был ли среди них сам... Денифель?.. — Я кивнул:
— Был.
— Я слышал, — проговорил он нерешительно, глаза его впились в меня неотрывным взглядом, — я слышал... он силен в черной магии.
Я сказал укоризненно:
— Святой отец, любая магия — черная. Попытки разделить на белую и черную, всё равно что одних палачей называть добрыми, а других злыми. Согласен, пример не весьма, но... знаете ли, магия — это магия. Так что я вашему оппортунизму весьма и даже вельми удивлен.
Он не отрывал от меня взгляда.
— Да-да, это просто так говорится. Любая магия — зло... Но всё-таки...
— Что вас интересует? — спросил я любезно. — Почему я здесь? В смысле, цел?
— Ну... вообще-то да. — Я пожал плечами.
— Магией мало интересоваться. Это всё равно что домохозяйке стать каратекой после двух уроков. Магией нужно еще и владеть... профессионально. Мне кажется, Денифель был просто любителем.
Он покачал головой:
— Намекаете, что он всего лишь управляющий караван-сарая?.. А я думал, что это у него не главное, а вот магия...
— Нельзя успешно идти по двум дорогам, — сказал я. — Либо то, либо другое. Думаю, что и управляющим он был неважным.
— Был?
Он выделил это слово интонацией, даже дыхание задержал. Я кивнул, глядя поверх его седой головы в пустую церковь.
— Мне кажется, он уже не станет заниматься этим нечестивым делом. Впрочем, не сможет теперь и управлять караван-сараем. Вот что значит сделать ошибку! Он сделал серьезную ошибку.
Он спросил сдавленно:
— Какую?
Я посмотрел ему в глаза:
— Он решил почему-то, что его магия всесильна.
Священник вздрогнул, в его взгляде кротких глаз на миг отразилось отвращение ко мне, который явно теперь обречен на смертные муки, но пересилил себя и перекрестился:
— Слава Богу, зло наказано. Раньше никто не мог к нему даже подойти. Только никак не пойму своим слабым умом, почему Господь такую силу дал именно вам.
Я развел руками:
— Господь не всегда думает так, как священники. И не всегда поступает так, как они... то есть вы хотите. Я имею в виду, что Господь Бог слушает вас с интересом... может быть, но вряд ли выполняет ваши указания. Ладно, святой отец, я вам сообщил важную информацию, что четверых прихожан можете вычеркнуть. Потенциальных прихожан: у всех бывает шанс раскаяться и зажить так праведно, что самим станет тошно.
Я повернулся и уже сделал пару шагов, когда священник воскликнул:
— Погодите! Сэр Ричард, вы здесь человек новый... — Я остановился:
— И я что-то не знаю, верно?
— Верно, — сказал он с облегчением. — Я могу вам кое-что рассказать, что может пригодиться. Я живу рядом с церковью, вон мой домик...
— Принимаю приглашение, — прервал я. — Отец Шкред, я просто выпендриваюсь. Честно говоря, я здорово напуган. И в беседе с вами нуждаюсь намного больше, чем вы в болтовне со мной.
Глава 9
В доме священника опрятна и чисто, очень бедненько, та святая бедность, при которой человек не стыдится бедности, но и не выставляет ее напоказ, как диплом о своей честности, неподкупности и отсутствии нечестно нажитых доходов. Мне понравились и выскобленная поверхность стола, и свежевымытый пол, доски еще не везде просохли, и чистые занавески на окнах.
Он перехватил мой взгляд.
— Жена плотника приходит, — объяснил он просто.
— Соседи?
— Да, очень хорошие соседи. Плотник присылает жену убирать и готовить обед, стараются облегчить мне жизнь, чем могут.
— Хорошие люди живут незаметно, — согласился я. — Потому и кажется, что мир заполнен дурными. Те — самые горластые, нахрапистые и... активные.
Жены плотника в доме не оказатось, священник достал хлеб и вино. Мы сели за стол, священник поглядывал искоса, лицо выражает смущение и колебание, говорить или нет, наконец решился:
— Всё состояние Бриклайта нажито неправедно, если по вашим рыцарским меркам. Когда-то Бриклайт служил у сэра Дюренгарда, прошел путь от помощника конюха до старшего конюха, всё втирался в доверие и присматривался, а воровал только по мелочи и когда был абсолютно уверен, что не поймают. И всё собирал и собирал все слухи о хозяине. Подмечал его слабости, его достоинства, а когда решился оттяпать кусок владений, правильно рассчитал, что благородный сэр Дюренгард, если не в состоянии будет одним ударом покончить с мерзавцем, просто махнет на него рукой и забудет. Мало ли неприятностей бывало в его жизни?
— И что же, — спросил я, уже догадываясь, что произошло, — всё прошло как по маслу?
— Представьте себе, — вздохнул он. — Бриклайт подготовил целую шайку сообщников, а костяк составляют его сыновья: Вильд, Рунтир, Джордж и Тегер. Они кровно заинтересованы в успехе и не предадут отца... если им не заплатить больше. Все бумаги у них в порядке, все юристы куплены.... А некоторых и покупать не пришлось: у сэра Дюренгарда неуживчивый характер, ладить с мерзавцами не умеет и не хочет, он из тех старых рыцарей, что даже императору говорят в глаза всё, что о нем думают...
— И всё прошло, всё прошло?
— Бриклайтам удалось оттяпать кусок земли, — согласился отец Шкред печально. — Время выбрали удачно: Дюренгард был в сваре с соседом, подготовил войска к длительной войне, на границах уже начались столкновения, под угрозой оказалась и торговая дорога, что проходит через его владения... словом, он пришел в ярость, но Бриклайт организовал круговую оборону, привлек на свою сторону таких же мерзавцев, которым всегда радостно видеть поражение благородного рыцаря... После короткой тяжбы Дюренгард махнул на него рукой, как и ожидал Бриклайт, первая ли потеря в жизни, были и будут, его владения почти не уменьшились, более того — приумножаются, так что можно забыть о мерзавце...
