– Ой, как сложно, – поморщила носик Машка. – И слова всё какие-то непонятные.
– Ничего, на Дне за полчаса освоишься. А уж когда на боевом серпансе прокатишься с ветерком, до конца своих дней станешь восторженной почитательницей тамошних Просторов.
– Неужели там настолько интересно?
– Слов нет, чтобы описать тамошние красоты, – последовало от меня искреннее признание. – Надо всё видеть лично. Если бы меня попросили составить список из чудес мироздания, я бы Дно поставил на первое место.
– А на второе?
– Не знаю… Скорее всего, Священный Курган.
– Ну и хотя бы третье назови?
– Тут ещё сложней, – пришлось хорошенько задуматься. – Наверное, мир Содруэлли с его живым городом, пуповиной Туарта. Но с ним может поспорить мир Бесконечного Козла, в котором имеется точная, скорее всего, и по размерам описанная вами статуя богини Герчери…
– Где она?! – загорелись глаза у императрицы. – Ты там был?! Что там ещё есть?
– Ну нет, так не считается! – рассмеялся я, усаживаясь в небольшом зале-столовой, возле самой кухни. Здесь подавали перекусить тем, кто имел ненормированный рабочий день и входил в состав руководства государством. – Ты просила ответить только на парочку вопросов, а их вон уже сколько. Этак ты меня только и будет слушать.
– Ладно, – покладисто согласилась подруга. – Тогда смело аннулируем все вопросы после первого, а я задам второй: чего ты там наплёл тёте Апаше про своих многочисленных жён и не менее многочисленных детей? И приплюсовал ли ты в их количество свою наглую и невоспитанную Мансану?
– Ха-ха! Милая, так нечестно! – постарался не выглядеть застигнутым врасплох. – Заданные вопросы с ответами на них не аннулируются.
– Хорошо! – и тут последовало полное согласие от умильно хлопающей ресницами красавицы. – Тогда ты мне ответишь на него завтра! – и ведь вроде не угроза, а мирное согласие, но внутри у меня, ближе к копчику, что-то защемило.
– Да всё, что угодно! – прозвучало с моей стороны беззаботное восклицание.
Тогда как мысленно я себя ругал последними словами:
«Какого елового корня я вздумал мстить таким тупым способом?! Эпическая гайка! Вот ведь благие шуйвы надоумили дурака! Лучше бы я себе язык откусил!..»
Глава 39
Нападки её высочества
Поели мы быстро, но нашли нас ещё быстрей. Всё-таки императрица и комендант – это такие лица, что всем бросаются в глаза. Так что вскоре к нам, словно эскадренный миноносец, на всех парах подвалила Катерина:
– Платон, пересядь вон в тот угол, – потребовала она. – Мне надо срочно переговорить с её величеством!
Машка отрицательно мотнула головой, да и я не постеснялся:
– Тебе надо, ты в угол и отсаживайся. Мне и здесь хорошо.
– Да как ты смеешь?! – вызверилась на меня принцесса.
– Ничего себе! – воскликнул и я. – Я тебя на Землю сводил, с собой спать разрешил, а ты на меня голос повышаешь?
– Мария, скажи ему! – теперь последовало условие лидеру их девичьего трио. А так как та продолжала равнодушно есть, последовала угроза: – Иначе всё сейчас расскажу экселенсу!
Моя возлюбленная прищурилась, словно собралась драться:
– Что, давно за волосы тебя никто не тягал?
– Сама без глаз своих бесстыжих не останься! – с нарастающей агрессией ответила ей младшенькая в нашей компании. – И предупреждаю в последний раз: если ты сейчас не поговоришь со мной наедине, я всё о тебе Платону расскажу!
– Не пойму, к чему ты Платона хочешь примазать?
– К тому, что он, наивный, не знает о тебе и о твоих похождениях. А если узнает, то с тобой в одном государстве находиться не захочет, не то чтобы бракосочетаться!
Императрица сделала вид, что испугалась:
– Да тише ты! Вдруг кто посторонний услышит… И как вообще у тебя язык поворачивается мне угрожать? Мы ведь с тобой лучшие подруги с самого детства.
– Именно! Поэтому клятвы между нами – священны! Нарушению не подлежат! А ты что творишь?..
– Ой, ну прости меня, чуть погорячилась я тогда, – стала Машка притворно канючить. – Неужели из-за такого пустяка ты теперь будешь мне всю оставшуюся жизнь пенять?
Катерина нахмурилась, заподозрив, что над ней издеваются:
– Ты о какой клятве говоришь?
– Да о той единственной, что я нарушила, – проговорила Машка, страдальчески корча рожицу и тяжело вздыхая. После чего стала мне жаловаться: – Представляешь, когда нам было по шесть лет, я поклялась двойняшкам, что проеду на велосипеде вокруг дома три круга, а потом дам им покататься. Но обманула их, и проехала целых четыре круга. И она до сих пор мне этого простить не может.
Я сделал вопросительное лицо и недоумённо хмыкнул. Тут же последовало подробное разъяснение:
– Велосипед – это такое устройство, на котором можно ездить. Примерно как на лошадке. Кать, можешь нарисовать велосипед?
Та прекрасно уже поняла, что её угрозы ни в грош не ставят, и ехидно заулыбалась.
– Ладно, я предупреждала! – демонстративно развернулась ко мне и приступила к рассказу: – Платон, не связывайся с этой женщиной. Она обманщица, развратница и клятвопреступница. Фактически она обручена с одним прекрасным парнем, героем мира Трёх Щитов, и поклялась за него выйти замуж. Мало того, её суженый вскоре сюда доберётся и попросту открутит ей голову за развратные похождения и будет в своём праве.
– М-м?! – судя по моему выражению лица, возмущение от услышанного достигло предела. Но дальше я сказал совершенно неожиданное для принцессы: – Утверждаешь, что она развратная? Тогда почему так скромно и тускло она себя ведёт во время секса? Почему скромничает, как девственница или как ханжа-недотрога? Ловко скрывала?.. Хм! Тогда спасибо за подсказку. Во время следующего нашего кувыркания она теперь ни от чего не отвертится!
После моего заверения Катюша недоумённо помотала головой:
– Что-то я не пойму, при чём тут секс?..
– О-о! Это же элементарно! Я это к тому, что я секс и разврат тоже обожаю! Теперь с её величества не слезу, пока она все свои скрытые таланты не раскроет.
Машка мне подыграла, надув обиженно губки:
– Зачем ты ему рассказала?! Мне хотелось, чтобы он меня считал невинной и неумелой и сам всему научил.
Совсем уж дурой Катюша не являлась, поэтому прекрасно всё поняла:
– Ну-ну! Хотите поиздеваться? Да ещё и сговорились против меня? И ладно от неё, но от тебя, Платон, я такого не ожидала. Думала, что ты умней, сообразительней, имеешь собственное чувство достоинства…
– О, детка! – вальяжно улыбаясь, перебил я её. – У меня не только есть чувство достоинства, но и достоинство. Ха! Ты ведь его видела, когда мы с тобой остались голыми!
