Остаток дня валялся в канаве. Мимо проносились полицейские автомобили и мотоциклы. Пролетело два вертолета. Но меня никто не нашел. Солнце зашло за холм, и я в последний раз вернулся домой. Я рассудил, что где-где, а дома они меня искать уж точно не будут. Пробрался через лаз в сад.
Вечером Ма и Па вышли на улицу. У Па на поясе болтался револьвер. Они прохаживались по тропинке. Они не разговаривали, просто молчали.
Когда стало совсем темно, я подошел к дому и устроился напротив окна Розы. Но в эту ночь она никуда не выходила. Сидела у окна в своем дремотном оцепенении.
Глава 21
Чудовище
Ветер дул на нас, и это было хорошо. Это давало нам преимущество. Она нас не услышит, а я услышу ее прекрасно. Я и сейчас ее слышу, правда, она далеко и не активна. Ли рядом с ней, но пока это не опасно. Ветер на нас, и у нас есть преимущество. В несколько секунд, но этого хватит. Хватит. Должно хватить.
Я пробрался в усадьбу через лаз. В саду меня ждал Айк. Я рассказал ему все и объяснил, что надо делать. Айк пожал плечами.
– Ты меня понял? – спросил я. – Ты понял, что надо делать?
Айк кивнул.
Я стоял под яблоней и слушал воздух. Вернее, не слушал, а просто вдыхал, все, что мне нужно было знать, я уже знал. Через семь минут они пойдут в северный угол сада, туда, где еще недавно жили кролики. Через семь минут там все и должно произойти. Но не произойдет. Потому что мы с Айком здесь. Дубина Айк, мой братец, лежит по другую сторону яблони, он не понимает важности надвигающегося момента и ничуть не боится. Лежит, погрузившись в маникюр, грызет расслоившийся коготь. А я боюсь. Я не могу грызть коготь, выкусывать оживившуюся под левой подмышкой блоху, зевать или облизывать нос, на который осела сладковатая клеверная пыльца. Я боюсь.
И поэтому завидую Айку. Тень от яблони медленно ползет влево. Время ползет за ней.
Теперь я думаю, что это были самые долгие минуты в моей жизни. Это было, как пишут в книжках «затишье перед бурей», удивительные мгновения тишины, самое странное время в жизни любого существа. Мое восприятие мира обострилось, я до сих пор помню все в самых мелких подробностях. Вот струйкой бегут возле моей левой руки муравьи, высоко над землей тащится к озеру чайка, в порту свистит паром, вниз по улице катится на велосипеде проспавший молочник и бутылочки звякают в корзине над колесом. На чешуйной фабрике пыхтит котел, а внизу, почти у самой подошвы холма, старушечий голос ругает какого-то Пашу… Мир прекрасен, я боюсь с ним расставаться. Айк отрывается от своего когтя и поворачивает голову к дому. Началось.
Они вышли из дома. Ли идет первая, она чуть сзади. Так и должно быть.
– Так что ты хотела мне там показать? – спрашивает Ли.
– Увидишь, – отвечает она.
– Там кролики живут, я знаю, – говорит Ли. – Я, правда, давно к ним не ходила… Но они днем все равно прячутся…
– Сейчас не прячутся.
– Кролики неинтересные, – продолжает Ли. – Они все время жуют.
– Там появился новый кролик. Очень необычный кролик. Он синего цвета.
– Синий кролик? – удивляется Ли. – Он и вправду синий или крашеный?
– По-настоящему синий.
Они идут по тропинке между яблонь. Я слушаю воздух. До метки еще не дошли. Еще шагов шестьдесят.
– Хорошо бы его поймать тогда, – говорит Ли. – А потом приручить. Надо попросить Бакса, пусть поймает. Хотя он такой сундук!
Я улыбаюсь. Вы когда-нибудь видели, как улыбается ротвейлер?
– А он там один или еще и крольчиха есть? – спрашивает Ли.
– Не знаю. Может, и есть.
– Можно было бы тогда их разводить, – придумывает Ли. – И расселять везде. И очень скоро везде бы жили только синие кролики. Это ведь здорово – синие кролики!
– Просто отлично.
Мир, даже заполненный синими кроликами, прекрасен. Двадцать шагов.
– А тебе нравится Бакс? – спрашивает Ли.
– Нет.
– Он классный! Однажды в городе на меня напал бульфокс, так Бакс ему такую трепку выдал! Тот визжал и даже описался.
– Я не люблю собак.
Я улыбаюсь. Бульфокс стоил мне разодранного до ребра бока. Десять шагов.
– А каких животных ты любишь? – спрашивает Ли.
Пять.
– Я? Я люблю…
Три.
– Я люблю…
Один.
– Пошел, – сказал я Айку.
– Тигров.
– Пошел!
Я еще договаривал это короткое слово, а Айк уже несся вперед. Он двигался так резко, что ноги его сливались в одно пятно, и издали Айк был похож на огромную черную кляксу.
Когда я прошел сорок шагов, Айк опережал меня уже на три корпуса. Айк, несмотря на свои внушительные размеры, совсем не был увальнем. Он был сильным и быстрым. Гораздо сильнее и быстрее меня. Именно поэтому я и послал его первым.
Мы неслись между яблонями, быстро, как только могли. Я даже не успевал дышать, вдыхал через раз. Думать я тоже не успевал.
Мы выскочили на лужайку. Ли приветливо воскликнула:
– Бакс! Айк!
Мы не снизили скорости.
Роза все поняла. Сразу. Она выдвинулась вперед и присела, губы поползли в стороны, и я увидел, как остры ее зубы. У человека таких не бывает. Ли испугалась, она успела крикнуть:
– Бакс!
Айк шел первым. Мой расчет был точен. Айк обогнал меня на полторы секунды и прыгнул. Роза инстинктивно выставила вперед руку. Айк повис на ней и потащил тварь вправо. Она должна была упасть, человек не может устоять после того, как на него обрушивается здоровенный пес. По всем законам физики.
Но она устояла. Она развернулась, перехватила Айка поперек туловища другой рукой и сломала его о колено. Его позвоночник хрустнул, как сухое печенье. Подняла и ударила его о землю.
Она сделала все так, как я и рассчитывал. Она отвлеклась на Айка, прости меня, Айк, тебе было больно.
Я прыгнул, и меня было уже не остановить. Быстрым движением глаз я увидел, как в обмороке оседает на траву Ли.
Роза встретила меня ударом. Не успела увернуться, но успела ударить – и это стоило мне нескольких ребер. Но я сбил ее с ног и сомкнул зубы.
Я лежал на траве и не разжимал челюстей. Тварь продолжала биться, дергала руками и ногами, пыталась перевернуться и никак не собиралась умирать. Жизнь текла в теле сама по себе, конечности двигались, такое иногда показывают в фильмах про пришельцев.
Так продолжалось еще долго, минуты четыре. Перед тем как замереть, существо схватило меня за правую лапу и сломало ее, как карандаш. Но я не разжал челюстей и держал до того момента, как сила окончательно не вышла из твари. Только тогда я расцепил хватку и поднялся.
