— С вашего разрешения, — сказал я Саксону, — пройдусь по замку. Если вы не против...
Он отмахнулся.
— Почему бы я был против? Кухня вот там за амбаром, две-три служанки всегда крутятся... Еще есть свободные для этих дел и охочие в прачечной...
— Учту, — ответил я бодро.
Они поулыбались вслед, мол, дело молодое, поел и выпил, теперь точно надо кого-то под себя подгрести, сила требует выхода, а я прошел в самом деле амбар, кухню, свернул за угол, надо донжон обойти весь и все высмотреть, может, и пригодится, кто заранее скажет, каким путем придется драпать...
На заднем дворе остановился, немного удивленный, уже не тем, что увидел, а что вроде бы ожидал нечто другое. Сад, прелестный сад, очень милый, чувствуются заботливые женские руки. Если что-то и делают служанки, то это прополка или рыхление, а само устройство сада, умело расположенные клумбы, сочетания цветов... это наверняка дело рук леди Беатрисы.
Я представил себе, как она протыкает пальцем ямки во влажной земле, бросает по семечку и каплет воды, вдруг захотелось и самому опуститься на колени и потрогать эти мелкие и неяркие цветы пальцами.
— Эй-эй, — сказал я себе предостерегающе, — Саксон прав, надо поскорее навестить служанок. Особенно охочих до этого дела. А то слишком уж разогрелся, самец...
За кустами роз что-то шелохнулось. Я быстро подошел, на меня чуточку испуганно смотрит снизу вверх девчушка в нарядном платье, хорошенькая, чистенькая, с большими ярко-синими глазами. Руки у нее перепачканы землей, она торопливо спрятала их за спину.
— Привет, — сказал я как можно дружелюбнее, — это ты заботишься о таком прекрасном саде?
— Его мама сажала, — сообщила она тихонько. — А я только играю...
— Играть — это хорошо, — успокоил я. — Тебя как зовут?
— Франсуаза...
— Привет, Франсуаза. Меня зовут Светлым. Просто Светлым. А во что ты играешь?
Она ответила смущенно:
— Я домик жучкам делаю.
— Здорово, — похвалил я. — Из тебя вырастет настоящая леди, хозяйка большого замка. Ты уже сейчас учишься управлять простолюдинами!
Она сказала жалобно:
— Но они меня совсем не слушаются! А я им такие хорошенькие домики строю...
— Может быть, — предположил я, — они тебя не поняли? Или ты не поняла, что им нужно? Давай, расскажи, как ты все делаешь, а я, может быть, помогу.
Она посмотрела недоверчиво.
— Правда? Надо мной все смеются. Говорят, что я должна учиться вышивать. Я вышиваю умею, но не люблю.
Я улыбнулся ей.
— Я вот тоже великий воин, но не люблю драться. Показывай свои домики...
— Это не мои, — поправила она, — это уже жучковы...
— Но на правах ленд-лиза, — уточнил я. — Ты же раздаешь лены и остаешься лендлордом? Вот, значит, и дальше тебе приходится заботиться.
Она показала составленный из кирпичей и обложенный красивыми ракушками маленький домик, обстоятельно рассказывала, как собранные туда глупые жучки тут же разбегаются. Я посмотрел по сторонам и объяснил, что они не глупые, а осторожные: вон близко норка черных муравьев, они злые и воинственные, нападут и утащат всех жучков на прокорм своим личинкам. Зато в своих норах жучки могут прятаться, забивать выходы земляными пробками, а то и отбиваться, когда знают, что никто не схватит сзади или за ноги.
Она слушала, озадаченная, я видел, что перед нею раскрывается целый мир, спросила испуганно:
— Так что делать? Муравьевчиков не перебьешь, их много... а их я тоже люблю...
— Давай думать, — предложил я, — как им жить, если и не в дружбе, то хотя бы в ненападении.
Минут двадцать я выкладывал ей все, что знал о жуках, о муравьях, о вариантах симбиоза, она слушала, как мне показалось, отупело, наконец я предложил:
— А может, тебе все-таки лучше попросить няню, чтобы рассказывала сказки? Я в детстве обожал сказки.
Она замотала головой так, что едва не оторвались уши.
— Фи, сказки — скучные. И одинаковые.
— Да, — признал я, — сказки чересчур похожи. А про жучков... не скучно?
Она замахала маленькими ручками, как пудель, выпрашивающий конфету.
— Нет, это же волшебно!
— Гм, ну ладно...
Еще с полчаса я выкладывал ей все, что помнил из биологии, в том числе и то, как растения и насекомые приспособились друг к другу, попробовал учить ловить шмелей, здесь вся хитрость в том, что сидящего на цветке шмеля нужно накрыть ладонями и осторожно снять, заключив в такой домик. Шмель никогда не укусит, если не сжимать, если у него остается шанс выбраться.
Малышка настолько раздиралась между ужасом и жаждой взять в ладони огромного страшного шмеля, что я разрешил и даже проследил, как медленно-медленно накрывала розовыми ладошками мохнатого и толстого, как медвежонок, желтого в толстых полосках монстра с прозрачными крылышками.
Закусив губу, она сняла его с цветка, замерла, потом в испуге зашептала:
— Он вырывается!.. Он сейчас убежит!
— Только не сжимай, — сказал я строго. — Только не сжимай!
Розовые пальчики медленно раздвигались, между средним и безымянным показалась толстая голова. Шмель пыхтел и ломился на свободу. Слабые пальчики не могли его удержать, он упирался всеми лапами, кряхтел, сопел, наконец вылез весь и, лягнув на прощание розовые пальчики, подпрыгнул и унесся, натужно жужжа.
Малышка смотрела вслед зачарованно.
— Я сумела... Я не побоялась!
— А он страшный, — согласился я. — Большой и страшный.
— И сильный, — сказала она гордо. — Если бы не такой сильный, я бы его удержала.
— Следующего удержишь, — пообещал я.
Из-за угла дома выскочила, пыхтя, как паровой двигатель, одна из благородных девиц, кокетливо стрельнула в меня глазками, но тут же всплеснула руками.
— Милая леди, вас мама обыскалась!.. Вам где она велела быть?
— Там мне скучно, — заявила малышка. — Ладно, иду!
Она обернулась ко мне, розовая ладошка скользнула в мою ладонь.
— Спасибо! Я расскажу маме, что я умею ловить шмелей!
— Только не это, — взмолился я. — Она ж меня убьет!
Малышка подумала и пообещала серьезно:
— Тогда не скажу.
Глава 4
Девица увела малышку, я обогнул замок, еще раз посмотрел на часовню и наконец вышел во двор, где Саксон все еще муштрует новобранцев. Двор, как цветник: все рыцари одевают слуг в свои цвета, стараясь перещеголять яркостью, и, когда те вот так носятся, как сейчас, часто и бестолково, изображая неслыханное усердие, в глазах рябит, как в калейдоскопе.
