Раздвигая толпу, как бык стадо овец, вышел массивный рыцарь, поперек себя шире, уже в железе, без щита, но с огромным двуручным мечом. На ходу он легко поигрывал им, перебрасывал из руки в руку, делал длинные и короткие замахи.
— Граф Глицин, — назвался он. — Вы готовы, сэр?
— Начнем, — предложил я. — Мне еще надо успеть до ужина сбить спесь и с ваших сотоварищей.
Он гулко хохотнул и двинулся короткими осторожными шагами. Я с опаской посматривал на меч, тупое лезвие не просечет ни шлем, ни доспехи Арианта, но удар будет не легче, чем если бы огрели бревном. Влупит по голове — в уцелевшем шлеме, на котором ни единой царапины, останутся расплесканные мозги.
Толпа сама по себе подалась в стороны, делая круг шире, уж очень длинный меч у графа, а крутит им, как прутиком... Я сделал осторожный шаг навстречу, не надо, чтобы думали, будто я могу только в пассивной обороне.
Доспех Арианта выглядит чересчур легким, но теперь, когда умею управляться с браслетами, это полноценный доспех, полный, как говорят. Закрывает меня от макушки до пят, я в нем теперь выгляжу рыцарем, а не дикарем. К счастью, никто не знает, что это за доспехи, выглядят они по-старинному скромно, только щит выдает невыпячиваемую мощь владельца: такие стереоскопические рисунки, как бы помещенные внутрь металла, умели делать только в глубокой древности.
Граф внезапно остановился, взгляд исподлобья пробежал по моим доспехам, остановился на мече. Меч у меня простой, только дурак сразу пойдет с козырного туза, и граф двинулся навстречу, снова поигрывая мечом. Я выждал, противник громаден, но слишком грузен, пузо переваливается через ремень, уже сейчас сопит и задыхается, какой же из него боец...
Я отпрыгнул, едва успев избежать падающего лезвия. Граф бьет быстро, а при его силище стоит раз задеть... на что он и рассчитывает, любому придется туго. Я отпрыгнул снова, третий удар принял на щит, граф взревел и принялся наносить тяжелые удары. Моя рука содрогалась, будто по щиту бьют молотом, но я терпел, лишь сдвигал щит из стороны в сторону, принимая тяжелые удары.
Дыхание графа становилось все тяжелее, слышался сип, вздохи, хрипы, словно легкие превратились в дырявый мешок. Я начал сам наносить удары, стараясь целить в голову, это не бокс, здесь дыхание не собьешь, если бить в корпус, а когда от ударов начинает звенеть в ушах и мутиться в черепе — это и есть половина победы...
Граф хрипел все сильнее, я видел в прорези шлема заливаемые потом глаза. Меч поднимался уже с трудом, граф промахивался даже по щиту.
Я отбил щитом последний слабый удар и сказал негромко:
— Ну что, хватит?
Он прохрипел:
— Сражайся... сволочь...
— Знакомые слова, — ответил я. — Ладно, граф, вам пора отдохнуть.
Я не стал отбивать удара, лезвие его двуручника прорезало воздух и вонзилось острием в твердую землю. Я шагнул вперед, шлем графа глухо звякнул от удара моим щитом, словно надетый на деревянный чурбан. Ноги графа подломились, он рухнул лицом вниз и распластался, широко раскинув руки, как распятый на кресте.
— Унесите, — посоветовал я оруженосцам. — И поставьте перед ним большую миску вина. Можно — корыто. Пусть полакает, малость взвеселится.
Они, испуганно поглядывая на меня, подхватили неподвижное тело и, кряхтя от натуги, потащили в сторону холла.
Пока я переводил дыхание, в круг шагнул тот мужчина, который посылал за доспехами. Теперь он сверкал, как начищенный самовар, блестит шлем, панцирь, великолепные пластины, укрывающие руки до самых кольчужных перчаток, сияют даже покрытыми стальными пластинами сапоги, не говоря уже о металлических кольцах, плотно облегающих ноги.
— Барон Байер, — представился он.
Глаза его пробежали по мне уже несколько по-иному: оценивающе, принимая в расчет то, как просто закончился поединок с предыдущими противниками.
— Вы умеете драться, — заметил он.
— Разве? — удивился я. — Откуда видно?
Он усмехнулся.
— Видно. По вашему... отношению к схватке.
Я не понял, но он уже обнажил меч и пошел ко мне, слегка пригнувшись и расставив локти. Я закрылся щитом и принял первый таранный удар на него, затем скрестили клинки. Некоторое время давили друг на друга, стараясь пересилить, но, как только я ощутил, что барон вот-вот сдастся, я ослабил натиск и отпрыгнул.
Барон покачал головой, похоже, понял, что я не хочу пользоваться преимуществом в силе. Его меч заблистал в воздухе, рассыпая звон и синеватые искры при ударах о мой меч. Парировать я успевал, обострив чувство времени, даже угадывал, куда барон ударит в следующий раз, уж и не знаю, как это высчитывал мой организм: по запаху, дыханию, взглядам или сопению, может быть, по совокупности, но я успевал с запасом, и барон начал выдыхаться, как и граф Глицин.
Понимая, что такой бой приведет к проигрышу, он из последних сил взвинтил темп. При такой скорости боя все преимущества у опытного бойца: бьет целыми сериями, заученно, а новичок всякий раз думает над ударом, что сильно замедляет реакцию, но я подставлял то щит, то меч, даже не позволил ни разу задеть себя по доспехам, и наконец дыхание барона стало таким же частым, как у его предшественника.
— Бастард, — прохрипел он, — сражайся же!
— А я что делаю?
— Ты... позоришь... меня... ублюдок.
Я быстро шагнул вперед.
— Вот тебе за ублюдка.
Я ударил рукоятью меча прямо в забрало. Тяжелый шар на оконечье со звоном прогнул решетку. Я услышал болезненный вскрик, быстро отступил, держа щит и меч наготове.
Барон выронил щит, поднес руку к забралу, но там только скрипнуло. Тогда он бросил на землю меч, обеими руками с трудом приподнял погнутое забрало. Рот в крови, из разбитых губ стекает темная струйка крови.
Я сказал с поклоном:
— Полагаю, бой закончился вничью. Следующий!
На этот раз пауза была долгой. Я надеялся, что с поединками закончено как на сегодня, так и вообще в этом замке, во всяком случае меня задевать больше не станут, но рыцари раздвинулись, в передний ряд выступил огромный, как огр, человек, широкий в кости, толстые руки, а массивная голова походит на медвежью.
— Я не прочь скрестить с вами копья, — прорычал он. — Если вы знаете, что такое турнирный бой...
Я молча повернулся, свистнул. Все смотрели на меня в недоумении, но через пару мгновений прогрохотали копыта. Перед Зайчиком поспешно расступились, он умеет выглядеть страшным.
Прежде чем я успел слово сказать, через столпившихся протолкался сэр Растер, рожа красная от выпитого, глаза блестят.
— Сэр Светлый! — прокричал он. — Сожалею, что опоздал к началу. Сочту за честь оседлать вашего коня! А моего возьмите...
— Спасибо, сэр Растер, — поблагодарил я. — Если сэр... еще не передумал...
