— Это вам вместо вина.
Она посмотрела с подозрением.
— Что это?
— Попробуйте, — предложил я. — Понравится.
На ее лице отчетливо читалось подозрение. Покачала головой.
— Знаете ли... я предпочитаю не пробовать незнакомых напитков. Вы понимаете, конечно...
Я подумал, кивнул.
— Ах да, ваши родственники не дремлют? И если вы откинете копытца, то все ваши владения достанутся им?.. Я слышал, у вас есть двое весьма энергичных братьев? Пусть двоюродных. Тогда понятно, вы должны опасаться. Правда, мне должны отвалить очень уж большую сумму, да еще заплатить вперед, чтобы я вас отравил... Гм, мне вообще-то дешевле вас удавить...
Я пошевелил хищно пальцами, показывая, как ухвачу ее тонкую нежную шею, сдавлю, а потом скручу, как цыпленку. Она слабо улыбнулась.
— Нет, я не это имела в виду.
— А что?
Она покачала головой, в глазах укоризна.
— Вы должны были слыхать о таких вещах...
— Честно, — сказал я, — не врубаюсь...
Она посмотрела внимательно, но я в самом деле не врубался, это было на моем лице, она сказала, опустив глаза:
— Бывают всякие напитки... коварные.
Я спросил с недоверием:
— Это какие... приворотные, что ль? Ну, леди, вы меня оскорбляете! Избаловали вас всеобщим вниманием. Вы в самом деле всех рассматриваете только как женихов? Ну да, можете не отвечать. Они в самом деле все до единого... Как тут не попасть под одну гребенку. Но я вас уверяю, что вам пришлось бы очень много мне доплатить, чтобы... нет, давайте лучше о птичках.
Я с удовольствием отхлебывал кофе. Сильный и вместе с тем нежный аромат распространился в неподвижном воздухе, наполнил его так, что крылья носа леди Беатрисы начали подергиваться. Наконец она повернула голову и с великим подозрением смотрела, как пью, а когда я перевернул чашку и поймал языком последние капли, на ее личике проступило сомнение.
— Я почти верю, — сообщила она царственно, — что вы не пытались меня ничем напоить... нехорошим.
Я отмахнулся.
— Не извиняйтесь. Мне вообще-то по фигу, что вы обо мне думаете. Я сегодня здесь, завтра — там. Мнение аборигенов и моя репутация в их племенах мне как-то... Ну, вы понимаете... леди.
Он сердито поджала губы.
— Не понимаю. Это я к тому, что в следующий раз могу изволить попробовать напитки вашей страны.
— Хорошо, — ответил я, но добавил рассерженно: — Если у меня еще возникнет желание вам его предложить.
Она удивленно вскинула брови.
— Вас это задело?
— А вы как думаете?
Она сказала почти оскорбленно:
— А вам не кажется, что женщине, оказавшейся наедине с мужчиной, нужно быть осторожной?
Я фыркнул:
— А может, мужчине?
Ее глаза подозрительно сощурились.
— Что вы хотите сказать?
— Что мужчине, — ответил я невозмутимо, — оказавшемуся наедине с женщиной, нужно быть осторожным.
Она потребовала ледяным тоном:
— Что же вы имеете ввиду?
— Да ради бога, — ответил я. — Это вы все намеками да намеками, это чтоб потом можно было отпереться, мол, я не то имела в виду, а я вам скажу честно и прямо: мужчине, оказавшемуся наедине с женщиной, нужно быть осторожным, чтобы не быть изнасилованным. Только и всего.
Она вспыхнула, воспламенились лицо и уши, румянец сполз на шею.
— Ваши слова, — произнесла она, задыхаясь, — настолько возмутительны, настолько... Даже не возмутительны, а оскорбительны!
— Почему? — удивился я. — Не раз бывали случаи... Помню, мой приятель-тихоня поехал за город с одной из нашего класса, тоже тихоней, так она там на природе показала себя такой амазонкой! Правда, в палатке. Он сперва отбивался, говорил про школу, родителей, но пришлось сдаться...
Она слушала с недоверием, в глазах гневные огоньки, а когда я умолк, сказала с отвращением:
— Что у вас за варварская страна!
— Это как посмотреть, — ответил я задето. — У нас женщине не нужно обязательно выходить замуж, чтобы считаться нормальной женщиной. Даже человеком, хоть это и звучит дико. И никто не сомневается, что у нас даже блондинка может править замком, землями, даже командовать армиями. И если мужчина может изнасиловать женщину, то и женщина может его употребить точно так же и с тем же удовольствием. А может, и с большим, я просто не очень хорошо знаю ваши женские особенности.
Она произнесла кисло:
— Ладно, я принимаю ваши извинения, учитывая, что ваши грубые слова основаны на грубых обычаях вашей страны.
Между деревьями появилась гигантская тень. Холод пробежал по коже, только что там никого не было.
Я держал чашку осторожно, затем начал опускать на дерево. Меня трясло, там никакая не тень, а огромная живая масса, я ощутил запах звериного тела, успел увидеть блеснувшие клыки в открытой пасти на высоте в два моих роста...
Страшно затрещало упавшее дерево под тяжелой подошвой. Чудовище вышло из тени деревьев, передвигается на четырех лапах, но сейчас поднялось на задние, раздался громовой рык, заложивший мне уши. Передние лапы, каждая толщиной со ствол столетнего дуба, обвитые мускулами, как корабельными канатами, протянулись к нам.
Молот вылетел из моей руки, как бронебойный снаряд. Раздался жуткий треск, словно под гусеницами танка рассыпались в пыль морские раковины. Чудовище захлебнулось в реве. Его тряхнуло, как если бы по стволу деревца ударили топором вдвое больше самого дерева.
Я поймал молот и повесил на пояс. Чудовище покачнулось, был опасным момент, что рухнет в нашу сторону, но завалилось навзничь и ударилось о землю с такой силой, что в костре взметнулись горящие угли.
— Так вот, — закончил я, — я все-таки не понял, почему вы считаете, что наши обычаи такие уж дикие...
Леди Беатриса, бледная и дрожащая, вцепилась в шкуру Бобика обеими руками. Глаза вылезают из орбит, а я снова сотворил кофе и приложил к губам чашку, жадно отхлебывал горячую жидкость, моля бога, чтобы леди Беатриса не заметила, как у меня дрожат пальцы и трясутся ноги.
— Ка... ка... какие обычаи, — пролепетала она — Вы что? Вы с ума сошли?.. Это что?
Я осторожно отмахнулся, стараясь не расплескать кофе.
— Гигантопитек. Наш двоюродный брат, тупиковая ветвь...
Она проговорила, крупно заикаясь:
— Ваш двоюродный... двоюродный... то-то вы похожи.
— Да, — признался я, — есть фамильное сходство. Что делать, не все получили в нашей большой семье образование, как кроманьонцы. Даже неандертальцы и то, увы... а уж всяким синантропам вообще не дали шанса. Приходилось работать, охотиться, содержать нашу огромную семью приматов...
