Зина прошла – потух.
Галя прошла – потух.
Циля прошла – навсегда потух.
Соня прошла – горит.
– Софочка, поздравляем, вы похудели…
Я говорю маман:
– Давай еще к стене придвинем, пусть спортом занимаются.
Приезжий в Одессе
– Где у вас почта?
– Пошлите со мной.
– У меня письмо.
– Пошлите со мной.
– Откуда вы знаете куда?
– Пошлите со мной. Я знаю куда.
– Я по почте хотел.
– Да нет. Пошлите со мной.
– Не пошлю.
– А как же вы узнаете, где почта?
«Сидим, смотрим ТВ…»
Сидим, смотрим ТВ.
Там следователь звонит в дверь.
Мама говорит:
– Слушай, звонок, как у нас…
Тот опять звонит.
– Ну точно наш звонок.
Там следователю открыли, а у нас звонки продолжались. Когда мы открыли, в двери торчала записка: «Как вам не стыдно!»
«В воскресенье. Зимой…»
В воскресенье. Зимой.
Она собрала все деньги.
Положила в кошелек, кошелек в сумку, сумку в кошелку.
И пошла на толчок.
Давка страшная.
Мужчина продает сапоги.
Она хотела купить дубленку, но сапоги очень хороши.
Она их примеряет.
Надевать трудно.
Кошелка под мышкой.
Он говорит:
– Ну давайте, я подержу.
Она ему:
– Что вы. У меня здесь деньги. Я дубленку ищу. Я не могу доверить.
Он говорит:
– Ну вам же неудобно. Я же стою здесь. Интеллигентный человек.
Она после долгих колебаний дает ему кошелку.
Придерживает ее рукой.
Надевает сапоги.
Поднимает голову – его нет.
Ужас!
Убитая горем женщина в этих проклятых сапогах, которые стоят сто пятьдесят, а в кошелке было восемьсот, возвращается домой.
Дома муж.
Она садится одетая за стол.
Муж говорит:
– Как же ты купила сапоги, ты же забыла дома кошелек?!
«В Одессе летом все спали во дворах…»
В Одессе летом все спали во дворах, а воры с них снимали одеяла.
Тогда один из жильцов по прозвищу Янкель Хухым положил рядом с кроватью ломик.
Он проснулся без одеяла – от удара ломиком по ногам.
«В Одесском областном сумасшедшем доме…»
В Одесском областном сумасшедшем доме проживал больной, который все время пел: «Не нужен мне берег турецкий…» – и останавливался.
«Не нужен мне берег турецкий…» – и останавливался.
Его долго лечили. Объясняли, что там еще есть слова.
Наконец вылечили.
Через некоторое время его доставили этапом с турецкой границы и снова поместили в сумасшедший дом.
«В автобусе № 135 битком…»
В автобусе № 135 битком.
Едет мрачный народ после работы.
Вдруг водитель заговорил с пассажирами нежно и шутливо:
– Ну, какая будет следующая остановка, кто догадается?
– Лесная, – ответил ребенок.
– Правильно, Лесная. Выходите осторожно: на остановке гололед. Ногами раскатали снежные кочки.
Это было так непривычно. Люди улыбались.
Кто-то открыто. Кто-то скрывая. А кто-то опустил лицо в книжку. И улыбался себе в книжку.
И так стало тепло в автобусе.
И люди заговорили вдруг между собой.
Заговорили о том, что скоро Новый год.
И шампанское дорогое.
И скоро праздник. И кто-то засмеялся.
А кто-то сказал:
– Нет, девушка, это вы напрасно…
– И откуда вы знаете? Может, и мне туда же.
А кто-то сказал:
– А здесь будет баня.
А кто-то сказал:
– Вот сейчас бы – эх!
– Эх, – сказали, – так ведь ванна.
– Разве ванна – это баня?
– Баня – это праздник.
– Баня – это коллектив.
– Баня – это свобода.
– Баня – это мужики.
– В баню идешь одним, выходишь другим.
– А здесь – автобус…
– Да, а баня будет. Лужков сказал – значит, будет.
А мне раньше. Я поднялся и посадил на свое место женщину.
Она была не одна, а с двумя кошелками.
И уговорила, вот уговорила меня на ее кошелки поставить тяжелый портфель.
Так мы и наградили друг друга и ехали – кто 20, кто 25, кто 40 минут – без злости и подозрений.
Каждый может стать артистом, когда люди уже собрались.
«Мой друг Аркадий очень умен…»
Мой друг Аркадий очень умен.
Пришла девушка чинить слуховой аппарат для бабушки.
Девушка была очаровательной.
Мой друг был виртуозом.
Он починил аппарат специально на два дня.
В четверг к шести мы ждали ее снова.
Он ремонтировал.
Я говорил.
После третьего свидания мы пошли в ресторан.
«Он ей сказал…»
Он ей сказал:
– Вы мне нравитесь.
Я могу на вас жениться.
Но при условии: вы перестанете красить брови и губы.
Вы расстаетесь со своими подругами.
Родители к вам могут приезжать только в заранее согласованные сроки.
Вы приходите в наш дом со своей посудой, так как мой отец религиозен.
Вы поняли мои условия?
– Да. Но вы мне не нравитесь.
– Как?
– Даже не знаю. Не нравитесь.
– Так, значит?..
– Конечно…
– А как же?.. Мы же…
