Он вздрогнул, сказал колеблющимся голосом:
— Сэр Ричард, я все сделаю.
Я отшвырнул прут и быстро вышел из кузницы. Навстречу спешил, вытирая жирные губы, кузнец, в бороде застряли хлебные крошки.
— Сэр Ричард, — вскрикнул он еще издали, — у вас заказ? Что изволите?
— Уже изволил, — ответил я и, кивнув на кузницу, пошел в здание.
ГЛАВА 5
Голова трещит, устал так, как будто мчался на костлявой лошади, не покидая седло, день, ночь и снова день. Барона Теддера так и не увидел, наконец додумался позвать Бобика, но и ему не объяснишь, кого именно искать, а гербы ему показывать бесполезно, в геральдике он так же силен, как я сам.
Наконец я додумался зайти в восточную башню, где расположился барон со своими людьми, поговорил с его слугами и оруженосцами, отпустил пару комплиментов богатым одеждам барона. Старший слуга, явно отвечающий за костюмы, расцвел, словно хвалю его самого, сообщил гордо:
— Шелка для его милости привозят с Юга!… Дорого, но у его милости денег хватает.
— И покрой дивный, — сказал я. — Неужели на Юге знают его фигуру?
Он засиял от удовольствия.
— Нет, все шьем здесь. Я сам снимал мерку с его милости!
— Дивное искусство, — похвалил я. — Все на бароне сидит, как влитое. Вы настоящий мастер!… А этот вот камзол тоже принадлежит барону?
Он всплеснул руками.
— Как можно! Да разве его милость такое оденет?
— Гм, — сказал я, — а мне показалось, что прекрасный камзол. Самому королю в таком впору щеголять.
Он довольно рассмеялся.
— Сейчас я вам покажу камзол его милости, вот тогда и скажете…
Он повернулся, крикнул, двое слуг опрометью сорвались с места, через пару минут принесли нечто завернутое в шелк, а когда развернули, я в самом деле ахнул без всякого притворства. Камзол в самом деле сказочно богат, будучи расшит золотом, украшен драгоценными камнями, но меня поразил покрой, словно умелый дизайнер кроил костюм средневекового феодала, учитывая более современные мотивы и веяния моды.
— Здорово, — сказал я пораженно. Почтительно потрогал ткань, пропуская ее между пальцами, покачал в великом изумлении головой. Пес сунулся ближе, я наставительно дал ему понюхать, приговаривая: — Ты, морда, где-нибудь такую красоту видел?… Вот и я не видел! Эх, живут же люди… Ладно, спасибо, нам нужно еще зайти проверить копыта моего коня…
Мы ушли, провожаемые ехидными улыбками: что за лорд, который сам проверяет копыта своей лошади, а я за дверьми сказал Бобику негромко:
— А теперь ищи, дурилка!… Ищи!…
Он поднял голову, принюхался, отыскивая нужную струю. Я пытался уловить тоже что-то похожее на тот запах, который остался на моих пальцах, но где там, а Бобик сорвался с места, он был уже на другом конце зала, когда я заорал:
— Стой!… Стой, дурак толстожопый!
Бобик остановился, в глазах недоумение и обида, я догнал, стараясь не привлекать внимание, наклонился к его мохнатому уху и сказал с укором:
— Ну, а найдешь, что делать будешь? Вот то-то, не знаешь! А он все поймет и примет какие-то меры… Так что иди рядом… ладно, на шаг впереди. Но не больше… И не беги, понял?
Он понял, что бежать не надо, хоть и не понял, зачем, я видел безмолвный протест на мою дурь в каждом движении, но подчинился и шел на полшага впереди, даже не вынюхивая воздух, а просто шел, а я топал рядом, делая вид, что это я иду, а пес просто угадывает, куда мне сворачивать.
Обошли две трети дворца, придворные даже не удивлялись, видя меня с собакой: таким Псом каждый будет хвастаться и брать его с собой всюду, куда допустят, наконец Пес незримо подтянулся, я ощутил, что цель близка.
Еще один зал, Пес впервые направился не к дверям у противоположной стороны, а пошел в сторону окна, возле которого мирно беседуют двое придворных. Я напрягался изо всех сил, глаза вот-вот лопнут, в ушах звон, зрение заволокло красным, а Пес уже подходит к беседующим… нет, на шаг левее, морда направлена в пустоту…
Я уже хотел пригасить добавочное зрение, как вдруг увидел нечто… нет, ничего не увидел, но как будто в солнечном луче, что падает из окна, образовалась некая ниша: луч солнечного света видим только потому, что блестят плавающие в воздухе пылинки, так вот как будто в этом луче стоит что-то, куда пылинки не попадают…
Это нечто шевельнулось, я понял, что именно насторожило Пса, торопливо выхватил меч и как можно быстрее ударил наискось. Лезвие меча ощутило сопротивление, я поскорее выдернул меч и ударил снова, уже изо всех сил.
Оба беседующих вскрикнули, когда на них из ниоткуда плеснуло горячей кровью. Нечто опустилось на пол, Пес оскалил зубы и смотрел, облизываясь. Глаза начали наливаться зловещим багровым огнем.
— Нет! — сказал я резко. — Нет!… Ты моя тихая собачка, ты мой друг для игр!
Придворные в ужасе отступили, стряхивали с себя кровь. В нашу сторону начали оглядываться, самые смелые опасливо подходили, на лицах страх и недоумение, но ладони уже на рукоятях мечей. Я предостерегающе вскинул меч, с лезвия на пол часто-часто закапали крупные красные капли.
— Не спешите!… Оставайтесь там. Имеет место гнусное черное колдовство с целью умерщвления Его Величества.
Один вскликнул в панике:
— Господи, снова?
— Кто-то не желает менять профессию, — сообщил я.
— Но кто? — вскликнули придворные в один голос.
Я указал мечом на пол, где начала быстро растекаться широкая лужа крови, однако видно, что в ней лежит нечто, словно плита сверхчистого льда, которую не сразу и заметишь.
— Если это сдохло, то… подождем.
На всякий случая я ткнул, как копьем, пару раз в неподвижное тело, но оно не дернулось, хотя меч погружался явно в тугое мясо.
К нам, привлеченные криками, сбегались люди, появились стражи, с готовностью выставили копья. Очень медленно в воздухе обрисовалось человеческое тело, словно сотканное из легкого пара, потом из плотного тумана, затем появилась вещественность, будто тело колдуна слеплено из снега, и только теперь стали заметны страшные раны. Лезвие моего меча буквально перерубило колдуна наискось справа налево и слева направо.
Один из придворных воскликнул с возмущением:
— Так он, значит, стоял рядом и подслушивал?
— Подлец, — посочувствовал я. — Но он же не дворянин, ему можно.
— Таких вешать нужно!
— Я добрый, — ответил я. — Он умер, как дворянин.
Они смотрели как я тщательно вытер о его труп клинок, лица все еще шокированные, я отсалютовал им и вложил меч в ножны.
— Думаю, Его Величеству изволится будет узнать, что последний колдун, замышлявший на его жизнь и здоровье, уничтожен. А я пойду малость сосну перед рассветом.
