Мелькнуло белое оперение стрелы, что торчит из спины прижавшейся ко мне леди Беатриссы. Я попытался передать ее подскакавшему Будакеру, но побоялся выпустить из рук.
Рядом оказался сэр Макс, вскрикнул:
— Эта сволочь… он убил леди Беатриссу!
Я скрипел зубами, Зайчик попятился, холод накатывает волнами, я чувствовал, как силы покидают меня. Леди Беатрисса обмякла в моих руках, глаза на смертельно бледном лице закрыты, дышит тяжело, на губах показалась кровь.
— Не умирай, — попросил я. — Только сейчас вот не умирай…
Я вложил всю жажду, чтобы она жила, пальцы мои, скользкие от крови, ухватились за стрелу. С этой стороны зазубренный наконечник, я торопливо отломил хвостовое оперение и потащил стрелу за острый, еще теплый от крови клюв. Леди Беатрисса вскрикнула тонко и жалобно, как птичка, глаза широко распахнулись, из них брызнули слезы.
— Потерпи, — шепнул я, — потерпи, любимая…
Пальцы мои в крови, словно рылся в ее внутренностях. Стрела наконец вышла вся, зловеще красная, леди Беатрисса бросила на нее взгляд, побледнела как полотно и потеряла сознание. Я изо всех сил старался влить в нее жизнь и заживить рану, слез с коня, держа ее на руках.
Подбежал с чистыми повязками отец Бонидерий, я велел жестко:
— Святой отец, если вы сейчас же не возмолите Господа нашего, чтобы он явил чудо и вылечил леди Беатриссу… как и других моих солдат, то, клянусь небом, я разрушу все церкви, которые встречу на пути!
Он вскрикнул испуганно:
— Сын мой, как можно!
— Молитесь, — велел я грозно.
Он упал на колени и громко вознес молитву о даровании всем сил и здоровья. Молил Господа смиловаться над нами, простить и меня, грешника, который брякнул такое не по злобе, а из желания добра всем…
Леди Беатрисса все еще оставалась без сознания, но рана ее затянулась. Я с великим облегчением перевел дух, с нею остались Будакер и Килпатрик, а я отправился осматривать своих раненых. К счастью, ни одного убитого, что значит превосходные доспехи и отменная выучка, но доспехи помяты почти у всех, а у пятерых кровь вытекает через все трещины.
Я каждого трогал и уверял, что отец Бонидерий сейчас молит Господа заживить нам раны, так как правда на нашей стороне. Мне в ответ слабо улыбались, но когда я кое-как доковылял до последнего раненого и утешил его, меня сотрясал озноб, зубы стучат, как при лихорадке, а желудок начал переваривать сам себя.
Свершилось чудо: страстная молитва отца Бонидерия достигла все-таки небес. Раны у рыцарей затянулись, и пусть не до конца, но легкие раны зажили, а серьезные перестали угрожать жизням. Место опасное, но до вечера не трогались с места, собирали раненых и осматривали убитых. Некоторые из рыцарей с ходу предположили, что это дикие ярпеги, мол, снова вышли из лесов, как бы опять не захватили весь край, пора созывать народ и загонять дикарей обратно, но более знающие высмеяли, дескать, где же дикость, если и доспехи хороши, и оружие в порядке. А что вместо мечей топоры, так ими в бою удобнее. А мечи — это больше для красоты.
— Галлисы, — определил один с видом знатока. — Или родственные им. Вооружение хуже, чем обычно, зато сражались яростно…
— Франки дерутся сомкнутым строем, — добавил второй. — И хотя мы идем по земле франков, но это не франки…
— Но и не совсем галлисы…
Я все вспоминал вскрик леди Беатриссы насчет майдэя или маздэя, в голове крутится какое-то смутное воспоминание. Такое ощущение, что уже слышал, но явно настолько издалека и самым краешком уха, что в сознании не отложилось вовсе.
Она коротко взглянула в мою сторону и торопливо отвернулась. Я сел рядом, в голове ни одной мысли, только нежность пополам со щемом.
— Вы хоть поняли, — спросил я, — кто это был?
Она отвернулась. Я взял ее за плечи, она противилась, но я повернул к себе:
— Леди Беатрисса, кто это был? Она потрясла головой, опустив глаза.
— Не знаю.
— Хорошо, — ответил я зло, — кто бы это ни был, я отыщу его очень скоро! И развешу его кишки на десяток деревьев.
Она вздрогнула:
Что вы такое говорите?
Он умрет, — пообещал я. — Умрет страшной смертью.
Она затрясла головой:
— Нет-нет, это была ошибка!
— Ошибка?
— Да.
Она старалась уклониться от разговора, я снова ухватил ее за плечи и заставил посмотреть мне в глаза. Кто это был? Ваш красавец виконт Франсуа де Сюрьенн?
Слезы брызнули из ее глаз.
— Как вы можете быть таким жестоким…
— Это был он?
— Нет, конечно… Конечно же, нет!
— А кто? Леди Беатрисса, я жажду крови этого мерзавца. Я убью его. И убью жестоко. Если хотите смягчить его участь, скажите мне все. Все!
Она долго отмалчивалась, но я не выпускал ее из рук, наконец она сказала очень тихо:
— Я очень не хочу, чтобы вы думали, что это виконт Франсуа.
— Тогда скажите, кто это был! Она сказала еще тише:
— Я не хочу, чтобы вы его убивали.
— Как? — переспросил я. — Он чуть не убил вас!
— Он не хотел… Он целил в вас. А когда понял, что попал в меня, он изломал лук и ушел…
— Даже изломал лук? — переспросил я саркастически. — Я такой красивой детали не увидел. Так кто это был?
— Пообещайте, что не убьете его…
— Нет, — отрезал я. — Как я могу?
— Я этого очень хочу… Я настаиваю…
Голос ее стал отчаянным, я ощутил, как на мою ладонь закапали частые слезы. Я удержался от импульса вытереть руку, поднял ее лицо с мокрыми дорожками на щеках, заглянул в потемневшие фиолетовые глаза.
— Кто это был?
— Не скажу…
— Хорошо, — сказал я, — вы можете рассчитывать на мою… рассудительность, что ли. Как бы я ни кипел от ярости, но я не дурак и не сволочь. Я поступлю все-таки так, как нужно, а не как мне хочется.
Она прошептала:
— А нужно… это как?
— Нужно, — ответил я, — по божеским, как говорят, законам. То есть выполнять самые простейшие нормы человеческого общежития. Бог дал нам их самые простенькие, как для червяков, а дальше велел самим развивать, дополнять и совершенствовать.
Она глубоко-глубоко вздохнула, как ребенок после долгого плача.
— Хорошо. Это был Маздэй. Я переспросил:
— А кто этот Маздэй… Почему о нем такая забота?… Постой, я что-то слышал. Это не… Я запнулся, она закончила:
— Мой двоюродный брат. У меня их двое: Маздэй и Люберт. Мы воспитывались в детстве вместе, они меня любят, и я их люблю. Когда они услышали, что мои земли отдали какому-то любимчику Барбароссы, они пообещали собрать войско и прийти на помощь. Вот и…
