Когда вошли в зал, прекрасные глаза леди Беатриссы наполнились слезами. Огромное помещение, где сейчас собирались все, начиная от приехавших со мной рыцарей и заканчивая слугами, их стол на том конце зала, выглядит мрачной заброшенной пещерой — голые стены с плотно пригнанными каменными глыбами, а совсем недавно здесь все было увешано дивными гобеленами… Массивные столы из старого дуба уцелели, но везде следы от мечей и топоров. Скатерти, конечно же, исчезли.
Широкие дубовые доски пола выглядят дико и грубо, как и голые полки вдоль стен, откуда раньше нещадным блеском серебра и золота кололи глаза кубки, чаши, чары, кувшины и золотые блюда. Одно хорошо: Хоффман явно не собирался присваивать замок. Хотелось бы думать, что боялся моего возвращения. Но, скорее всего, среди местных лордов есть более весомые кандидатуры… Надо еще узнать, если ли хоть какой-то вес у ее далеких двоюродных братьев, сволочи, ненавижу обоих.
Леди Беатрисса почти ничего не ела, с вымученной улыбкой отвечала на поздравления и приветствия. Все жалели, что помолвка без надлежащей пышности, а то бы устроили такой пир… В зал ненадолго зашел даже Саксон, в доспехах и при оружии, его заставили сесть и немного перекусить.
Мне показалось, что Саксон, так много отдавший защите замка, переживает разгром больше всех, злится на меня и даже на леди Беатриссу. Во всяком случае, посмотрел на нее довольно хмуро, а на ее утешение, что все наладится, ответил сдержанно:
— Леди Беатрисса… если бы вы не бросились так поспешно из замка… мы сумели бы отстоять его стены.
Она покачала головой:
— Нет. Ты же сам сказал, ворвались изнутри. Защита стен не помогла бы.
— Все равно, — отрезал он упрямо. — Будь вы здесь, мы бы сумели отстоять замок. Я обронил холодновато;
— Или погибла бы и леди Беатрисса.
Он взглянул на меня сумрачно, осушил кубок вина и ушел. Я поглядывал на рыцарей, напоминая себе, что со мной их двадцать человек, а мне противостоит несколько тысяч. Так сказать, элита человеческого рода: наиболее сильные, мужественные, благородные, сражающиеся за справедливость… ту справедливость, которую, понимают.
Понятно, что не у всех рыцарей есть замки, не все могут себе позволить даже купить боевого коня, хорошие доспехи и оружие, а уж про замки и говорить не приходится. Вообще рыцари сражаются обычно вдали от дома. Они просто не в силах построить замок или даже простой донжон и оплачивать его охрану. Именно потому у богатых лордов всегда наготове рыцарские отряды: рыцари живут у них, оказывают разные услуги, сопровождают в поездках, что важно как для безопасности, так и для престижа.
С другой стороны, у влиятельных лордов всегда больше замков, чем один: мало кто из них жил в каком-то постоянно или очень долго. Всем проходилось либо подолгу пребывать на войне, либо уезжать на далекие турниры, или на охоту, а также необходимо периодически посещать свои отдаленные земли, и не гостить там, а именно жить, напоминая, что именно они здесь хозяева.
Насколько помню, трое детей Эдуарда Третьего родились в Вудстоке, двое в Тауэре в Лондоне, двое в Виндзорском замке, один в Вальтхейхе, один в Хатфильде, один в Лэнгли, один в Антверпене и один в Генте, что яснее ясного доказывает, что и жены влиятельных особ не имели постоянного жилья.
Это говорит о том, что если удастся захватить земли хотя бы одного из противников, я многим из приехавших со мной могу дать замки с крохотными клочками земли. Это привлечет на мою сторону еще рыцарей, потому что благородство благородством, но у всех рыцарей есть и экономическое мышление. Чем больше у него земли, тем лучше у него конь, меч и доспехи и тем лучше он сможет служить своему господину.
Кто-то затянул песню, но в зал влетел молодой воин.
— Враги!…
Все вскочили, схватились за оружие. Воин крикнул:
— Подходят к замку! Саксон просит всех подняться на стены!
До позднего вечера мы смотрели, как подходит и располагается лагерем многочисленное войско. Столько конных рыцарей и такую массу пеших воинов не собрать вот так просто. Значит, собирали своих вассалов под знамена уже давно, но кто-то выступил, едва леди Беатрисса покинула замок, либо еще раньше, намереваясь вопрос ее замужества решить силой.
Похоже, о захвате замка Хоффманом услышали на полдороге, но это, как вижу, не остановило. Кто-то готов потягаться и с могущественным Хоффманом. Рыцари строили самые разные догадки: по ту сторону стен реет множество знамен, прапоров и баннеров, все принадлежат отважным и очень известным рыцарям, но ни один из них не настолько знатен и могуществен, чтобы возглавить это воинство…
Наконец Саксон вскрикнул:
— Едут! Вот там, смотрите, те, кто все это затеял! В дальних порядках войск наметилось оживление. Пешие воины вскрикивали и потрясали оружием. До нас долетели ликующие крики. Вперед выдвинулась группа роскошно одетых всадников, ярких и блестящих, с неимоверно пышными султанами на шлемах, с султанами на конских лбах, в горящих в лучах заходящего солнца красным огнем доспехах.
— Граф Росчертский, — ахнул Саксон.
— Я слышал о нем, — сказал Макс. — Он в самом деле так богат?
— Еще богаче, — прорычал Саксон. — Его сын выгодно женился, и теперь ее земли под их рукой…
— А кто вон те всадники?
Саксон объяснял, а я рассматривал закованных в сталь рыцарей. Некоторых узнал как женихов, хотя не все лезли вперед, другие вообще в женихах не числились, но состояли в группе поддержки, то есть в свите. Еще больше незнакомых лиц, это вассалы женихов, оскорбленные тем, что не их сюзерену отдали предпочтение.
Килпатрик прошелся по всему периметру, я видел, как он инструктирует воинов, к великому неудовольствию Саксона.
Вернувшись, доложил:
— Сегодня на приступ не пойдут.
— Зря, — сказал Макс. — Замок все-таки не слишком… для обороны от большой армии.
— Там серьезные люди, — возразил Килпатрик. — А граф Росчертский явно во главе.
— Ну, если граф…
— А кто еще? Он самый влиятельный лорд в этих краях.
— Он любит побеждать не армией.
— У графа Глицина слишком много противников, — вставил Саксон. — Хотя, как полководец, он, несомненно, лучше.
Ночь опустилась безлунная, оттого еще более зловещая, страшная. Из окружающей замок тьмы доносится гул, словно в крутой берег бьют неутомимые волны, слышится ржание коней, слитный скрип сотен телег и повозок, и сам воздух начал дрожать и расслаиваться от движения массы людей и коней.
Я не поленился подняться на вершину так хорошо послужившей башни. В черноте ночи наш замок опоясан тремя рядами костров, и, хуже того, отдельными очагами загораются еще десятки огоньков: там отряды, что не желают смешиваться с другими.
Саксон вскоре присоединился ко мне, добросовестно указывал, где со своим отрядом граф Росчертский, где Глицин, где барон Байэр, где расположилась тяжелая конница барона Энгельярда. Я слушал не очень внимательно, для меня главное то, что соотношение сил один к ста, если не к тысяче. Даже чудо не спасет, а я как раз не из тех, кто рассчитывает на чудо.
