Ударная группа тяжелой рыцарской конницы, смяв и втоптав в землю рыцарей, пытавшихся организовать оборону, слаженно промчалась дальше, развернулась по крутой дуге и устремилась на другой отряд конных рыцарей, что быстро выстраивают оборонительную линию.
Мне очень не понравилось, что рыцарей у графа Росчертского осталось почти вдвое больше, чем у таинственного друга, а это значит, могут атаку отразить…
Я пустил Зайчика на большой скорости, так я сумею ударить во фланг, на ходу снял молот, изготовился… метнул с большой силой, и молот снес сразу трех рыцарей, вставших во главе рыцарского клина. Я едва успел поймать рукоять, как Зайчик ударил в закованного в сталь рыцаря, у которого на гербе черный орел.
Мы опрокинули его вместе с конем, а также еще троих или четверых, но дальше забуксовал и сам Зайчик. Я рубил мечом и считал секунды, пока ошеломленные рыцари опомнятся и постараются ударить на меня со всех сторон.
В это время раздался оглушающий лязг, закричали кони и люди, люди с кличем «Гленовелл!» рубили, теснили, сбрасывали с коней, и в конце концов рыцари графа Росчертского начали перехватывать мечи за острый конец и протягивать вперед рукоятью.
Их заставили спешиться, отобрали мечи, оставив кинжалы. На поле боя воцарилась радостная суматоха, а я высматривал вожака этого отряда, а еще лучше — всего войска, так как все остальные преследуют убегающего противника.
Будакер как-то сам выдвинулся в вожаки конного отряда, за ним послушно следуют те, кто пришел от Барбароссы. Сейчас он, не ввязываясь в преследование, методично набрасывался на одинокие группы, что все еще сопротивлялись, и заставлял сложить оружие.
Наконец я узрел вожака вовремя подоспевших: крупный рыцарь на устрашающе огромном коне. Он взмахом длани отправлял рыцарей, и, что мне очень понравилось, гордые обладатели красивых гербов моментально разворачивали коней и мчались выполнять приказ.
Я ехал к нему шагом, герб с переплетенными лилиями и скрещенными мечами ничего не говорит, вижу впервые, как и самого всадника…
Он повернул коня в мою сторону, правая рука поднялась в воинском салюте. Я ответил тем же привычным жестом, и тут рыцарь поднял забрало. Открылось красное, потное, широкомордое, молодое, белые шрамы на подбородке, один на скуле…
Я ахнул:
— Митчелл!… А ты какими судьбами? Он захохотал:
— А я в некотором роде сосед. Правда, за землями Инкризера и Варанга. У меня там небольшое, но не бедное, совсем не бедное владение Гленовелл. Замок, четыре деревни… Я как раз собрал отряд, чтобы повоевать с бароном Аденом, редкая скотина, в моем озере рыбу ловит, а платить отказывается… а тут услышал, что граф Хоффман захватил ваш замок. Я тут же развернул свой отряд, чтобы попробовать отбить… Я же помню, кому я обязан землей и замком, так что считайте меня своим вассалом. Но пока шел через земли графа Варанга и сэра Инкризера, вы, оказывается, уже вернулись… и все вернули.
Подъехали Макс и Килпатрик, слушали почтительно, на огромного рыцаря смотрели с уважением.
— Вы подоспели вовремя, — сказал я с чувством. — Даже не знаю, как бы дальше… Он покачал головой:
— Даже и не подумайте что-то сказать подобное при бароне Гуммельсберге. Я уговорил присоединиться к нам, объяснив, что вы никогда не проигрываете. А барон из тех, кто предпочитает быть на стороне победителя… Да вон и он скачет!
В нашу сторону на прекрасном коне, укрытом дорогой попоной кардинальского цвета, несся невысокий рыцарь в блестящих, тщательно сделанных доспехах. На кончике шлема развевается пышный султан, такой же султан, только поменьше, укреплен на конском лбу, а с плеч барона красиво ниспадает ярко-голубой плащ с огромным гербом вздыбленного льва золотистого цвета.
За всадником на таких же великолепных конях свита пышно разодетых рыцарей. Правда, у некоторых султаны уже сбиты, а доспехи помяты, но все равно все выглядят гордыми и надменными.
Всадник остановил коня прямо передо мной, забрало поднял, на меня взглянули серые глаза немолодого человека, очень быстрые, живые, я сразу ощутил в них недюжинный ум и цепкую хватку.
— Приветствую вас, сэр Ричард, — проговорил он с рассчитанной замедленностью. — Мой сосед, сэр Митчелл, уговорил меня присоединиться к нему… когда он решился на это безумие. Я — Альбрехт Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля. Мое войско, кстати, втрое больше, чем у нашего общего друга Митчелла…
Килпатрик спросил воинственно:
— Почему безумие? Враг разбит!
Барон Альбрехт ответил невозмутимо, не поворачивая головы:
— Дорогой друг, враг не разбит. Разбито только это небольшое войско. Да и то с наступлением темноты соберутся. Их остатков окажется больше, чем здесь вместе взятого войска. Но в этот раз у нас не будет внезапности. И еще, самое главное…
Он сделал паузу, все смотрели на него в ожидании, как мои рыцари, так и его, и он, насладившись вниманием, продолжил с явным удовольствием:
— Это был лишь отряд, посланный захватить этот замок. А так земли графа Росчертского и Глицина могут выставить пять тысяч конных, двенадцать тысяч пеших. Если будет очень нужно, то наберут и двадцать. Я уже не говорю про остальных противников сэра Ричарда, а их немало… Если точнее, то это практически вся Армландия.
Он смотрел с живейшим интересом, я ответил подчеркнуто мирно:
— И не надейтесь, барон. Пусть пока ваши люди собирают трофеи, а мы пока отметим снятие осады… не так уж и долго она длилась, а там придумаем, что сделать для полной и окончательной.
Его глаза смеялись, в лице полное превосходство.
— Вы правы, граф… наш общий друг Митчелл рассказал, что вы графом стали совсем недавно и довольно внезапно… но ничего, привыкнете… сейчас же вам надо привыкнуть, что спасение пришло так неожиданно.
Я вскинул брови, спросил с недоумением:
— Спасение? Кто говорит о спасении? Он посмотрел с интересом.
— Вы отрицаете, что мы пришли очень даже вовремя?
— Не отрицаю, — ответил я. — Я хотел повидаться с сэром Митчеллом, раз уж я назначен пфальцграфом Армландии. Да-да, это я пфальцграф. И мне понадобятся люди, на которых смогу опереться. Сэр Митчелл мне показался именно таким человеком. Я рад, что его не пришлось отыскивать, что он пришел сам… а вы от скуки или из простого интереса присоединились к нему. В любом случае мы рады приветствовать вас, Альбрехт Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля!
Он засмеялся уже откровенно, громко, уперев руки в бока и откидываясь всем корпусом.
— Граф… я умру от смеха! Пфальцграф тех земель, которые власть короля не признают вовсе?
— Отвыкайте говорить за всех, — посоветовал я и слегка подпустил в голос металлические нотки. — Вы лично не признаете?
Я смотрел на него в упор, прицельно, как если бы уже натянул тетиву с наложенной стрелой. Барон открыл было рот, чтобы ответить бездумно и уверенно, но вдруг запнулся, его взгляд чуть смешался.
