Варанг спросил с холодком:
— Цель вашего похода? Если не ошибаюсь, вы захватили и замок благородного сэра Инкризера? Я засмеялся громко и беспечно:
— Дорогой барон! Сэр Инкризер оказался умным и даже, не побоюсь этого слова, мудрым человеком. Он примкнул ко мне, даже не зная, что со мной уже идет известный расчетливостью Альбрехт Гуммельсберг, барон Цоллерна и Ротвайля! Мы прекрасно отдохнули в замке благодаря гостеприимству сэра Инкризера, разгромили огромное и нестабильное войско графа Росчертского… К великому сожалению, от наших рук пало множество известных воинскими подвигами рыцарей… позвольте я еще раз перекрещусь…
Рыцари снова перекрестились вслед за мной, я сказал с глубоким вздохом:
— Жаль, Господь не надоумил их. Не знаю, где уж они прославились, но у нас даже не хрюкнули. Воинскую добычу, доспехи, коней и оружие мы оставили графу Инкризеру. Он у нас теперь вроде интенданта. А сами налегке преследуем…
— Остатки войска графа Росчертского?
Я покачал головой:
— Что мне граф? Он пал от моей длани, как и граф Ансельм, но я не держал и не держу на них зла. А вот на графа Хоффмана, учинившего непотребства в замке леди Беатриссы…
— Что он сделал? — спросил барон громко.
Я понял, ответил так же громко:
— Он не только перебил всю посуду, изрубил столы и мебель, он изорвал платья леди Беатриссы, сам везде срал и пачкал, а также изрубил святой крест в ее покоях, надругался над ним, а такое святотатство может совершить только продавший душу дьяволу!
Среди рыцарей пошли обеспокоенные разговоры. Я видел хмурые озабоченные лица, и хотя не заметил изрубленного креста, но это мелкая деталь, Хоффман вполне мог изрубить и надругаться, если уж изорвал все платья и порубил туфли. Человек, ломающий женские туфли, только бы досадить женщине, вполне способен и на распятье плюнуть.
Варанг тоже нахмурился, сказал медленно:
— Все мы знали, что Хоффман слишком далеко отошел от церкви… но чтоб вот так… гм…
— Нельзя отойти от церкви, — сказал я, — и не приблизиться к дьяволу. Так не бывает. Он согласился, все еще хмурясь:
— Да, несдержанный нрав завел Хоффмана слишком далеко. Но все же, сэр Ричард… это ваше войско показалось там?
Я оглянулся. Наши отряды, благодаря некоторому сепаратизму Митчелла и Альбрехта, идут широкой полосой, создавая видимость несметного войска, а также вроде бы готовность обхватить противника с флангов, окружить и перебить.
— Мое, — сказал я. Варанг вздохнул:
— Сэр Ричард… Я понимаю ваши чувства. Могу добавить, что я осуждаю сэра Хоффмана за его несдержанность. Однако я, как хозяин Аргентейля, так называются мои земли, не могу пропустить вас через них. Это будет нарушением моих прав, которые я не позволю попирать даже императору!
Рыцари довольно зашумели. Некоторые вытаскивали до половины мечи из ножен и с лязгом бросали обратно. Часть из них повернула коней в сторону скачущих к нам тяжеловооруженных всадников.
Барон Варанг и ближайшие к нему рыцари смотрели на меня холодно и враждебно. Я только раскрыл рот, чтобы предложить поискать какой-то компромисс, как барон Варанг резко прервал:
— Сэр Ричард, не нужно лишних слов!… В моих землях ценят рыцарство и рыцарский дух. И везде, где удается, мы стараемся поступать согласно рыцарскому уставу…
— Весьма благородно, — пробормотал я, — однако же чем это может…
— Всем! — прервал он еще резче. — Я предлагаю поединок! Между вами и мной. Если одолеете меня, получите свободный проход через мои земли. Если же я одолею, вы станете моим пленником, а все ваше войско будет распущено.
Его рыцари одобрительно зашумели. У меня на языке вертелось, что барон Варанг уже однажды был мною бит в поединке, или он всерьез поверил, что за битого двух небитых дают, но смолчал, подумал, ответил уже спокойнее:
— Несколько неравноценные условия, барон.
— Почему?
— На одной чаше весов — всего лишь свободный проход, на другой — плен. Если вы так уж уверены, то я предлагаю чуточку скорректировать, чтобы условия выглядели по-рыцарски, а не по-адвокатски. Если победите вы — я становлюсь вашим пленником, а если победа остается за мной — вы признаете себя моим вассалом.
Рыцари зашумели, начали переговариваться. На полном скаку приблизились Митчелл и Килпатрик, с ними с десяток рыцарей, остальные явно по настоянию осторожного барона Альбрехта остались с войском, что приближается медленно, но неуклонно и грозно, как смена дня и ночи. Митчелл держался воинственно, обнаженный меч в руке, но выслушал и с великой неохотой вложил в ножны.
Барон Варанг вздохнул с явным облегчением. Он снова повернулся ко мне, лицо суровое и непривычно грозное.
— Сэр Ричард, вы полагаете, что я перед лицом своих рыцарей устрашусь таких условий? Они верят в мою победу! И я знаю, что еще не встречал равного себе бойца. Так что вы очень опрометчиво предложили такие условия.
— Все-таки я готов, — ответил я. Барон что-то недоговаривает, но что? Из этих рыцарей никого не было с ним в замке леди Беатриссы, так что никто не видел, что я уже однажды выбил меч из рук барона, после чего тот прекратил схватку. — И, если не боитесь, мы сразимся на этих условиях…
Он гулко и демонстративно захохотал.
— Я? Боюсь?… Сэр Ричард, помолитесь своим демонам да приготовьтесь познакомиться с моей подземной тюрьмой.
— Я смотрю на вас, — ответил я в свою очередь весьма любезно, — как на своего вассала, которым вы станете после этого поединка…
Варанг зловеще усмехнулся, легко и красиво соскочил с коня. На левой руке очутился щит, в правой блеснул меч, барон смотрел на меня грозно и весело.
— Ну, сэр Ричард, еще есть время передумать!
— Нет уж, — ответил я, — от такого вассала не откажусь.
— Вы так верите в победу?
— Победа становится неизбежной, — сказал я скромно, — если для поражения не остается ни одного шанса.
— Защищайтесь, сэр Ричард!
— Да я больше привык наступать… Но чтобы сделать вам приятное…
Барон ринулся в атаку с таким пылом, что куда там наступать, я в самом деле едва успевал принимать удары на щит, парировать мечом, отступать шаг за шагом. В ушах непрерывный звон, лязг, рука устала держать щит, на него как будто обрушиваются тунгусские метеориты.
Меч барона возникает сразу со всех сторон, я краем глаза видел восторг на лицах его рыцарей, а Митчелл, Килпатрик и остальные мои рыцари мрачнели с каждой минутой. Барон показывал себя в полном блеске, я постоянно отступал, делал вид, что вот-вот буду повержен, на лице изображал то ужас, то полное отчаяние, а ликование рыцарей Варанга становилось все более громким.
Наконец подъехали и остальные знатные рыцари нашего войска: Макс, сэр Растер, барон Альбрехт… Последний смотрел с великим напряжением, я исхитрился и подмигнул ему, успел увидеть, как на лице отразилось великое изумление. Дальше он следил за мной очень внимательно, я же дал подсказку, и, думаю, он единственный, кто заметил, что я с риском для жизни играю спектакль.
