Он усмехнулся уголками рта:
— Ценю за откровенность. Ладно, перейдем к делу. Сэр Ричард, как вы намерены справиться с огромной провинцией, если у вас совершенно нет войска?… Даже, допустим, вы как-то сумеете обаять еще одного-двух лордов, как вам уже удалось, чему не перестаю дивиться, то как справитесь с сотней могучих сюзеренов, под рукой которых многочисленные войска и надежные гарнизоны в замках? Если свести хотя бы десяток лордов с их войсками вместе, то от вашего войска мокрого места не останется!
Он посматривал победоносно, я ощутил враждебность, это отразилось на моем лице, судя по глазам графа.
— Граф, — сказал я холодно, — вы хотите, чтобы я раскрыл перед вами свои замыслы?
Он воскликнул:
— Упаси боже! Я бы никогда не отмылся от такой низости!
— Тогда что?
— Просто не могу поверить, что в вашем положении можно на что-то надеяться.
Я ответил оскорбленно:
— Мое положение лучше вашего. У меня нет сомнений, что с легкостью разобью и растопчу всех противников. Заботит другое…
Он поинтересовался:
— Можно узнать что? Как уже повидавший жизнь, могу что-то посоветовать…
— Разбить, — сказал я, — и пройтись пожаром легко, это я уже сказал. Труднее восстанавливать. К тому же если народ не приемлет иностранного владычества, как он считает, то будет противиться и дальше. Уцелевшие начнут поднимать новые мятежи. Снова надо будет заливать кровью…
Он долго смотрел непонимающе, наконец брови поднялись, в изумлении покрутил головой.
— Как далеко заглядываете!… Гм… Вообще-то вы правы. Удержать любую землю труднее, чем завоевать. Правда, вам и завоевать не удастся, но…
Я прервал:
— Считайте, что уже завоевал. Иначе я бы не раздумывал, что делать дальше. Потому как только придумаю, то всему вашему мятежу придет… да, придет. Как ни печально верному сыну церкви лить кровь христианских воинов, однако что делать, прогресс и глобализм алчут жертв. И я, да простит меня Господь, пролью эту кровь недрогнувшей дланью… если так надо.
Он долго раздумывал, я видел, как ему не хочется приступать к основной теме, ради которой и явился, но я всем видом показывал, что если любезному графу сказать нечего, то я с удовольствием пожелаю ему доброго здравия и такого же пути, а сам вернусь к планам восстановления края после короткой и победоносной войны.
— Сэр Ричард… — проговорил он наконец, — самые знатные лорды, к мнению которых прислушиваются, трижды собирались и вырабатывали общие планы.
Он остановился, взглянул с вопросом. Я кивнул.
— Продолжайте, любезный граф. У меня нет лазутчиков в вашем лагере, но это понятно, что вы собирались не раз.
Он взглянул с интересом:
— И что мы решили, как думаете?
— Прийти и уничтожить наглого выскочку, — ответил я. — А если он спасется в бою, то захватить в плен и повесить, невзирая на рыцарское звание!…
— В точку, — сказал он с удовольствием. — Даже в тех же выражениях. Вы мне нравитесь, сэр Ричард! Но это было на первом съезде. А что на втором?
— То же самое, — ответил я. — Да еще прибавилось, что если каким-то чудом сам король явится с войском, то и его разметать в пыль!… И вообще — сражаться красиво и доблестно.
Он с удовольствием потер руки.
— Тоже в точку. Но, ручаюсь, ни за что не догадаетесь, какая мысль была высказана на третьем съезде.
— Тогда не буду рисковать, — сказал я любезно, тем более в самом деле терялся в догадках. — Говорите, граф.
Он снова не сводил с меня пристального взгляда, наблюдая, как реагирую на каждое слово.
— Почему бы вам, сэр Ричард, не принять наши условия?… Нет-нет, не спешите возражать. Условия, как ни странно, для вас очень выгодные. Большая часть лордов высказалась за то, чтобы признать ваши притязания на всю Армландию…
Я дернулся, довольная улыбка пробежала по губам графа.
— Поражены? Ну, в вашу пользу сыграло сразу несколько факторов. Во-первых, вы человек со стороны. У вас в Армландии нет поддержки со стороны многочисленной родни, так что, скажем откровенно, вас сбросить так же легко, как и посадить в тронное кресло. Во-вторых, исчезнет соперничество между претендентами на руку леди Беатриссы, а то, признаюсь, это приняло уж очень ожесточенный характер… Кое-где начинались вооруженные стычки.
Он остановился, я выждал, но граф ждал ответа, я проговорил:
— Граф, самое важное остается всегда в конце. Что «во-третьих»?
Он развел руками:
— Все это можно осуществить только при одном-единственном условии…
— Каком?
Он помолчал, ответил очень твердо, глядя мне в глаза:
— Вы отказываетесь от титула пфальцграфа.
— Это понятно, — сказал я. — Такой титул мозолит глаза всем, кто жаждет независимости.
— Вы подметили очень верно, граф.
— Что у вас еще в рукаве? Я же вижу. Он сдержанно улыбнулся:
— Мне кажется, вы в самом деле со своей проницательностью сможете быть сюзереном Армландии.
— Спасибо.
— Но, — продолжил он, — в обмен на титул пфальцграфа… который, как ни крути, указывает на ваше подчинение королю, мы предлагаем вам титул гроссграфа Армландии.
Я едва не открыл рот, став похожим на простолюдина, увидевшего жонглера, но поспешно принял достойный вид, или вид, исполненный достоинства, поинтересовался вежливо:
— Граф, Дьявол прячется в деталях. За этим пышным титулом что кроется?
— Вы становитесь сувереном всей Армландии.
— Это я расслышал. Но насколько коротка веревка, на которой планируете меня держать?
Он покачал головой, на лице уважение читалось все сильнее.
— Чем больше разговариваю с вами, сэр Ричард, тем больше убеждаюсь, что это неплохая идея. Кстати, я был категорически против! Но сейчас я несколько поколеблен. Вы совсем не тот самовлюбленный дурак, каким показали себя в первый приезд.
— Я и не этот, — сообщил я любезно. — В смысле, настоящего меня вы еще не видели, граф.
Он помолчал, вздохнул:
— Сэр Ричард, скажу честно, веревка очень коротка. Вы должны будете подписать договор со всеми лордами о гарантии их свобод и вольностей. Власть ваша будет очень ограниченной, а все важные вопросы останутся совету лордов. Зато у вас будет богатая и очень безбедная жизнь.
Я поинтересовался:
— Граф, вы же умный человек. Верите, что я соглашусь?
После короткого колебания он ответил сумрачно:
— Верю.
— Почему?
— Да есть у меня некоторые соображения.
