Книга Ричард Длинные Руки - пфальцграф, страница 73. Автор книги Гай Юлий Орловский

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ричард Длинные Руки - пфальцграф»

Cтраница 73

Чмокнуло, словно отлепилось от мокрой глины. Крышка тяжелая, будто вместе с нею поднял целый танк. Пахнуло холодом. Преодолевая страх, я осторожно заглянул, отшатнулся, минуту боролся с головокружением. Там, в глубине, необъятная тьма, испещренная множеством светлых точек. Не сверкающих, а именно светлых, сверканием и мерцанием звезды обязаны атмосфере, а сейчас… я смотрю в открытый космос.

Звезды смотрят холодно и мертво. Кровь застыла в жилах, я физически ощутил немыслимые расстояния между этими светлыми точками, похожими на острия иголок, направленные в мою сторону. А вот и туманность, вон еще одна, только не светящаяся, а еще более черная, чем вся жуткая тьма…

Пальцы мои затрещали, я с ужасом ощутил, что с трудом удерживаю свое тело от падения в бездну. Ломая что-то в себе очень мощное, я заставил себя отвалиться от края, будто разрывал толстые нити паутины. Упал на спину и долго лежал, жадно хватая широко раскрытым ртом горячий воздух.

— Это уже не картина, — прошептали мои губы. — Господи, да что это за чертово место?… Как тут жили?

Но ехидное воображение тут же нарисовало кроманьонца, который пытается перейти автомагистраль в час пик и тоже в ужасе, как люди вообще еще уцелели в такой мясорубке.

Бобик отбегал, возвращался и нетерпеливо звал идти, я наконец воздел себя на дрожащие нижние конечности и потащился следом.

Свет впереди приближался, пахнуло сухим жарким воздухом. Бобик выбежал первым, его охватил небесный огонь, шкура вспыхнула и заискрилась мириадами крохотных искорок.

Я вскинул взгляд на каменные клыки, что на фоне синего неба грозно свисают с края туннеля, следующий шаг вынес под жаркое палящее солнце.

— Брехня, — сказал я убежденно, — что предки в пещерах жили. На деревьях — верю…

Что-то сзади заставило оглянуться. Чудовищная морда смотрит на меня прежним невидящим взором. Серые каменные веки медленно поднялись. Я похолодел, как и в первый раз: кроваво-красные глаза вперили в меня жуткий нечеловеческий взгляд, разбитый на сотни фасеток.

— Привет, — сказал я глупо. — Рад, что не перегорел… в смысле, отремонтировался. Я бы и сам починил, мне это раз плюнуть, я — умный и добрый, я все на свете умею, но хорошо, что ты и сам сумел…

Бобик зарычал на каменного монстра. Я сказал успокаивающе:

— Тихо-тихо. Это свой. Он теперь в нашей команде…

Я осторожно взял камень, швырнул в туннель. Он летел по недлинной дуге, на границе туннеля беззвучно вспыхнуло, камень исчез.

Сердце мое колотится, услужливое воображение тут же нарисовало меня на месте камешка, я торопливо поднял другой, сказал тихо:

— Одинокий крест в чистом поле!

Бросил камешек, инстинктивно напрягся и задержал дыхание, когда тот долетел до границы, отмеченной свисающими клыками… а дальше камешек пролетел в туннель и покатился по каменному полу.

Я ощутил такое облегчение, что едва не расплакался. Господи, какой же я умница! Иногда, конечно, дурак дураком, это знаю, хоть никому не скажу, но бывают у меня и настоящие прорывы. Знал бы интегралы, какую-нибудь теорию соотносительности уже давно забацал.

— Благодарю за службу, — сказал я с чувством. — Охраняй объект, никого не допускай!… Одинокий крест в чистом поле!

Ничего не произошло, но я всеми фибрами ощутил, что силовой занавес снова преградил путь в туннель.

— Пойдем, Бобик, — велел я. — Какие мы все-таки молодцы! И никому не похвастаешь, что обидно. Ну, ты хоть Зайчику растреплешь, а я кому?… Хоть лопни.

…Мы быстро двигались к тому месту, где вход в шахту, надо спешить, на той стороне планеты ночь заканчивается, скоро утро, как вдруг я услышал на той стороне невысокой каменной гряды далекий перезвон колокольчиков.

Бобик бросился было вперед, я цыкнул, сам подбежал наверх и плюхнулся животом между камнями на гребне.

Внизу между каменными исполинами идут без всякой тропы цепочкой пять тяжело груженных верблюдов. Впереди маленький ослик, на нем горбится малорослый человек в белой хламиде, такой же всадник на ослике замыкает караван.

Остальные люди, к моему удивлению, идут пешком, то ли слезли размять ноги, то ли дают отдых верблюдам. Я жадно всматривался в этих караванщиков, Бобик все порывался пробежаться к ним и обнюхать, я опустил ладонь на толстую шею и перебирал пальцами на удивление мягкую шкуру. Бобик блаженно сопел и едва не засыпал, гнусно мурлыча, словно паршивый кот. Караванщики все худые, прожаренные солнцем, мелкие в кости, лица и фигуры словно из хрупкого чугуна, впитавшего жар южного солнца.

Все в белых свободных одеждах, на головах платки, свободно ниспадающие на плечи, но верх придавлен обручем из веревки, так носят арабы в пустынях. Ноги голые, неестественно худые и черные, как у негров, хотя это жестокая радиация солнца заставила почернеть кожу, укрывая оставшуюся плоть.

Судя по тому, что оружие только у двух первых, опасности не ожидают. Это не значит, правда, что ее нет вовсе: нет для них, которые знают, к примеру, что прикосновение вон той ящерицы смертельно, но у них на поясах защитные амулеты, а вот у меня ничего такого…

— Риск, — сказал я, — дело благородное… хотя и не понимаю почему; Но если в знании — сила, то в риске лишь надежда… А надежда — удел слабых:

Бобик не понял, почему из-за этого надо прятаться, а потом отползать и перебежками возвращаться к жуткой шахте. Я отвалил камень и подложил под него мелкий, чтобы выбить снизу, и тут только хлопнул себя по лбу.

Есть люди умные сразу, а я умный потом, на лестнице. И вообще находчивый, остроумный, едкий, начитанный… У моих ног жуткая вертикальная труба, я еще кое-как сползу, цепляясь за металлические скобы, а Бобик? Собаки, насколько помню, даже по пожарным лестницам вверх бегут почти легко, а вниз… с трудом. Все потому, что спускаются всегда мордой вперед. По вертикальной лестнице ни одна собака спуститься не может.

— Попались, — сказал я горько. — Ну, как выкручиваться?

Я снял ремень, примерил к шее Бобика. Ну и что, так не получится. Не могу же спускаться, держа одной рукой за ошейник, а Бобик чтоб трепыхался нанесу? И задушится, да я и кошку не удержу на весу…

Нужно с полкилометра веревок, чтобы увязать его всего, потом буду упускать осторожненько, опускаясь и сам, всякий раз пропуская веревки через скобы, а то и привязывая, чтобы перевести дыхание, а Бобик пока поболтается, как в гамаке…

Он несколько раз подбегал к краю ямы, заглядывал, смотрел на меня с нетерпением и недоумением, нарезал круги, вдруг да я передумал и снова пойдем исследовать новый мир, снова свешивал голову в трубу и всматривался в темень, что для него тоже не темень.

— Сейчас будем спускаться, — обнадежил я. — На этот раз ты спустишься первым…

Бобик посмотрел на меня и… ринулся в трубу. Я заорал, подбежал, едва не свалившись в бездну. Темное поджарое тело исчезало во тьме, ударяясь о стены, как резиновый мячик.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация