Увы, это для простых. Меня сочли достаточно важным и опасным, так что, когда вошли в каменный мешок, размером, впрочем, с просторный чулан, у меня в самом деле ноги подгибались от усталости.
Несмотря на цепи на руках и ногах, вдобавок приклепали добавочной цепью к стене, сэр Эстергазэ предпочитает не рисковать, очень осторожный и практичный южанин.
Кузнецы ушли, но вскоре жутко заскрипела металлическая дверь, по ступенькам сошел низкорослый щуплый человек. Обширная лысина раздвинула жидкие светлые волосы, лицо узкое, худое, в морщинах, глаза острые и проницательные.
Мне показалось, что он стесняется меня, однако он на ходу стегнул по мне острым взглядом, я ощутил знакомые мурашки по телу. Так прощупывают, пытаются «прочесть мысли», словно их прочесть можно, подчинить своей воле.
Затем сел за стол и, разложив бумаги, что-то написал на одной. Закончив, поднял голову, взгляд, холодный и бесстрастный, впился в меня, как острый световой луч, но, увы, луч может проникнуть в прозрачную среду, а у меня очень прочная шкура.
Маг, а это явно маг, хоть и без привычных атрибутов: расшитого звездами халата, шляпы с длинным острым колпаком, выждав еще и убедившись, что и это заклинание не сработало, снова скрупулезно вписал в бумаги, как добросовестный научный сотрудник, фиксирующий этапы опыта.
— Не срабатывает? — спросил я благожелательно. — Ну да, в очередной раз наука дала ответ на животрепещущий вопрос. И этот ответ: «Я не знаю!»
Мне показалось, что сухие губы чуть дрогнули, готовые сложиться в улыбку, но не смогли вспомнить как это делается.
— Ищи-ищи! — посоветовал я. — Научная мысль не должна останавливаться. Самое удивительное в мире, как сказал один маг по имени Эйнштейн, это тайна. За ней скрывается источник, питающий науку и искусство.
Он поднял голову, я снова ощутил легкие мурашки по телу, но чуть иначе. Спустя полминуты он опустил голову и аккуратно сделал новую запись.
— Молодец, — похвалил я. — Чувствуется ученый, вроде доктора Менгеле. Не какой-нибудь астролог. Тебя как зовут?
Он спросил, не поднимая головы от бумаг:
— Миртус. А чем плоха астрология?
— Разве я сказал, что плоха? — удивился я. — Нет, астрология — точная наука. Все сказанное в гороскопах обязательно сбывается. Только неизвестно, когда, где, с кем и что конкретно.
На этот раз на губах в самом деле проступила улыбка, я ощутил, что попал: этот маг — сторонник точных наблюдений и проверяемых результатов, что в астрологии немыслимо.
— А у вас разве нет астролога? — спросил он.
— В моих землях, — сказал я, — как и в том королевстве, откуда я родом, маги опираются на факты, изучают природу и делают настоящие открытия.
Он скептически искривил губы:
— Открытия? Например… Я сказал весело:
— Ну, например, к важному открытию пришли маги королевской лиги: установили, что результаты опытов на добровольцах совсем иные, чем над теми, кто кричит и вырывается.
Губы снова дрогнули в улыбке.
— Да, ценное наблюдение. Что-нибудь еще интересное?
— Наша наука, — сказал я, — утверждает, что женатые мужчины живут дольше, а холостые — интереснее. Вы ведь холосты?
— Не женат, — поправил он, я еще раз ощутил, насколько он пристрастен к точности даже в формулировках. — Сожалею, но, мне кажется, нам недолго придется обращаться с вами, как с добровольцем.
— Что делать, — произнес я бодро, хотя по спине пробежал холодок ужаса, — самая продвинутая из всех прикладных наук — прикладная.
— Мне жаль, — сказал он, — я предпочитаю исследовать природу, но всем нам приходится делать не только то, что хочется.
— Все понимаю, — заверил я. — Думаете, мне нравится быть лордом и размахивать мечом? Я предпочел бы сам заниматься наукой. Увы, приходится именно лордствовать, чтобы маги в моих землях могли заниматься наукой… Зато там, где прежде были границы науки, теперь ее центр. А это немало.
Он удивился:
— Вот как? И благодаря чему так удалось продвинуться?
Я сказал легко:
— Ну, к примеру, наши ученые открыли секрет долголетия ежей. Оказывается, никакого секрета нет. Да и живут они, собственно, недолго… Еще у нас от большого древа науки отделился фрейдизм-зигмундизм — система взглядов, учение о ведущей и направляющей роли сами знаете чего. Не маленький. Ну а если говорить несерьезно, то наши чудаки полагают и даже сумели убедить в этом общество, что Земля круглая, представляете? Что вращается вокруг Солнца, что все из атомов, что можно сделать машины, которые сами забегают по земле и начнут летать в облаках. И перевозить грузы, конечно. На фиг они, если летают сами по себе?
Я говорил со смешком, но его глаза стали колючими, он вскочил и, быстро обогнув стол, подбежал ко мне. Я смотрел, ухмыляясь, мол, тайны не выдам, я крепок,. как дуб, и, как тот же дуб, ни одной тайны не знаю.
Наконец он сказал с усталостью в голосе:
— Глупости… А мне уж было померещилось…
— Что?
— Будто такое возможно.
Я оскалил зубы в гнусной усмешке:
— А оно в самом деле возможно. И весьма просто.
— Врете! Вы даже не представляете… Я удивился:
— Почему?
— Это трудно даже теоретически.
— Фигня, — заявил я. — Когда уже сделано, всякий видит, что это просто. И всякий может повторить. В моем королевстве сделали такую машину. Правда, дымит сильно, да и ездит плохо, любой конь перегонит… но эти сумасшедшие маги уверяют, что научат ездить быстрее. И перевозить такая машина будет больше, чем самый сильный конь.
На него было жалко смотреть: глаза умоляющие, губы трясутся, щеки побледнели. Он несколько раз открывал и закрывал рот, пока я говорил, но вот я замолчал, а он все не мог отыскать нужные слова.
— Это… — проговорил он наконец, — это… немыслимо. Наш хозяин прибыл с Юга. Но и у них там ничего подобного.
Острая игла пронзила мое сердце.
— Правда? — спросил я. — А может, ваш хозяин некоторые вещи скрывает? Он сказал с тоской:
— Это-то зачем скрывать?
— Не знаю, — ответил я. — Если такие вещи есть на Севере, то Юг вроде бы продвинулся дальше?… Ладно, ты не скажешь, что сделали с моим оружием и доспехами? Нет, можешь не говорить, где спрятали, я не прошу нарушать верность хозяину. Просто — не испортили? Дело в том, что мое оружие — именное…
Он кивнул:
— Кое-что сказать могу. Но только в обмен. Если скажете что-то, чего я не знаю. Нет, как зовут вашего коня, меня не интересует. Докажите, что в ваших землях в самом деле такое отношение к ученым. Я сказал задумчиво:
— Ну, верховный лорд может и не знать, как работает телевизор, гм… но чему-то меня в детстве учили?… Ладно, лови: пифагоровы штаны во все стороны равны, угол падения равен углу отражения… Он опомнился не сразу, потребовал объяснений, я рассказал верхушки того, что вспомнил из школьных уроков по геометрии, физике, алгебре. Маг то вскакивал, то садился, но, едва бросился записывать, я сказал предостерегающе:
