– Хорошо, хорошо, очень интересно. А фамилия у тебя есть?
– А как же, фамилия у меня всем известная. Шереметевы мы.
– Шереметевы? Действительно, знатная фамилия, только пойми, у нас ведь республика, и аристократические титулы не имеют значения. Но с другой стороны – фамилия, приятная во всех отношениях, добавить нечего. Так что, Шереметева, ты знаешь следующую букву алфавита?
– Буква «Д»!
– Молодец, правильно! А теперь разберем букву «Д» поподробнее. Посмотрите, она идет за буквой «Г», которая, как мы уже знаем, означает гордыню. А буква «Д» противопоставлена букве «Г», которая есть гордыня, и означает «Д» – достоинство. Посмотрите, вокруг нас полно достойных людей. Вот, например, учитель – достойный человек! Поэтому теперь все вместе нарисуем достоинство. А рисовать его мы будем таким образом. Нарисуем снег, много снега. Он белый. Все рисуем белый снег. Получилась такая белая степь – вся в снегу. А посреди степи нарисуем три больших черных камня. Рисуем камни. Так, нарисовали? А теперь между камнями нарисуем такие красные флаги. Много-много красных флагов на флагштоках. Флаги означают достоинство, и над ними нужно написать большую букву «Д». Она пишется вот так. Нужно нарисовать домик с ногами. Ноги такие широкие мускулистые, как у люберецкого качка, а домик – маленький такой и с ногами. И квадратный. Получилось? Молодцы! Так, ну что, время нашего урока подходит к концу. Давайте еще раз повторим, что мы сегодня выучили. А выучили мы сегодня буквы «А», «Б», «В», «Г» и «Д». Запомнить, в каком порядке они расположены, очень просто. Сразу вспоминаем амфору, потом – богатство, потом – власть, потом – гордыню, потом – достоинство. Все, урок окончен! Все – на перемену. И чтоб книжек не читать, а лучше побегайте, поиграйте, покричите друг на друга! Через десять минут – урок математики, будем изучать цифры.
– Что это ты там все пишешь?
– Да ничего особенного. Хочу принять участие в городском конкурсе сочинений на вольную тему: «Как бы было хорошо, если…»
– Ну, и что придумала?
– А что тут думать? Вот – пишу: «Как бы было хорошо, если бы я была учительницей младших классов в лицее напротив!» Да, тоска. Ты посмотри только, какой мне опять класс дали! Одни фамилии чего стоят!
– Нахрап Тожиев,
– Исмаил Улугбек,
– Аргон Фсян,
– Чурпан Чурпанов,
– Свык Муждевич,
– Акхын Оглы Мурса,
– Эрурт Гогие,
– Навруз Стохноров, и т. д. А так хочется отдушины! Ладно, пойду, до звонка – пять минут.
Решительно неудобно
Конан бежал по унылой равнине, тут и там обильно усеянной крупными скальными обломками. От окружающего его однообразного пейзажа веяло жуткой древностью. Камни сплошь величиной с приличного жирафа обильно поросли мхом, гранитные сколы отливали на солнце чугунной монументальностью и необъяснимой мистической глубиной. Конан бежал – он чувствовал, как могучие мышцы ног несут его вдаль со скоростью голодного леопарда, как кровь размеренно стучит в висках, как проясняется в голове, и сознание становится кристально чистым.
Конан бежал, и радость наполняла его с головы до ног. Всем своим существом он впитывал незримые флюиды свободы, меч, плотно закрепленный в ножнах на спине, придавал ему уверенности и сил, и даже истошный вой преследовавшей его по пятам волчьей стаи не мог усмирить его ликование. Наконец-то он вырвался из плена, куда судьба-злодейка занесла его много-много лет назад! Он хорошо помнил все эти годы – после того, как его – напуганного, но горящего решимостью жить и переполняемого жаждой мести ребенка привезли в повозке с такими же бедолагами и продали в рабство перекупщикам живого товара.
Перекупщики недаром ели свой хлеб и уже через неделю выгодно толкнули Конана и его друзей по сходной цене сумоистам-извращенцам с Дальнего востока. Некоторых из его товарищей по несчастью новые хозяева тут же отправили на гладиаторскую арену, где они сложили головы под ударами тяжелых палиц людоедов с островов Кукиш и когтями свирепых диких животных.
Часть рабов отправили в рудники, где, как говорили, ни один человек не протянул больше двух лет. Конана ожидала такая же участь, но ему повезло. На общем сходе авторитетов клана было принято решение готовить из него резервного борца сумо. С течением времени Конан должен был стать главной племенной надеждой на завоевание межкланового суперкубка по борьбе.
Но судьба сложилась иначе, и еда, поглощаемая Конаном в невообразимых количествах, так и не пошла ему впрок. Он или не хотел, или не мог набрать вес и оставался худым, жилистым и подтянутым. И тогда вновь экстренно созванный сход авторитетов принял на его счет другое решение. Его заковали в цепи и намертво приварили к мельничному жернову – чтобы Конан пахал тягловой лошадью, пока не наберет вес или не сдохнет на радость всем.
С помощью громадного каменного мельничного жернова племя размалывало зерна пшеницы и ржи в муку высшего сорта, и Конан в течение десяти лет исправно поставлял для этих целей бесплатную мускульную силу. Однообразное толкание гигантской рукоятки, приводившей механизм нежного помола злаковых в движение, было весьма скучным занятием, и Конан находил утешение в том, что яростно перемаргивался с доступной созревшей для любовных утех дочкой мельника. Она была настоящей красавицей, даже несмотря на то, что в ее волосах навсегда поселилась полова и зерновой жмых, а лицо скрывалось под ежедневно свежей мучной маской.
Сейчас Конан бежал по степи, и образ веселой и привлекательной дочки мельника стоял у него перед глазами. Его не мог приглушить даже постоянный вой свирепых волков, которые упорно гнались за ним уже третьи сутки, не желая признавать, что их законная и столь близкая добыча может вот-вот вырваться из капкана, который они так тщательно готовили, и оставить их без заслуженного пиршества.
Ноги Конана несли его с неослабевающей скоростью. Во время своего принудительного рабства в прикованном к мельничному колесу состоянии он привык есть, спать, мыться и справлять свой насущные потребности, ни на минуту не прекращая толкать мельничный жернов. Многолетняя привычка пошла ему на пользу – и сейчас за время своего трехсуточного бега он успел уже три раза хорошенько выспаться, выполнить все необходимые гигиенические процедуры, успеть вдоволь полакомиться отобранной у случайно встреченной им кавалькады паломников (которые шли поклониться расположенному где-то в глубине этой дикой пустоши древнему храму) вяленной курятинкой, почитать вслух стихи любимых поэтов и вдоволь подискутировать с самим собой о радостях и прелестях неспешного бытия.
Конан уже смирился с тем, что его одинокий бег в компании упорных трудолюбивых волков будет продолжаться еще достаточно долго, как вдруг, миновав очередную скалу, он с удивлением обнаружил неподалеку справа от себя чудесное видение сказочного зеленого оазиса. Оттуда веяло прохладой, приглушенно шумели финиковые пальмы и мандариновые деревья. Конан от неожиданности даже чуть-чуть сбавил ход и попытался оглядеться. Волки, судя по всему, тоже опешили от такой неожиданности и даже на какое-то время стали выть на две октавы ниже. Конан искренне порадовался этому обстоятельству, потому что, в противном случае, недалек был тот час, когда они своим нестерпимым воем превысят его и так не сильно высокий болевой порог звукового восприятия.
