Не понял точно, и уж не понять, конечно.
Язык аборигенов столь увесист,
Что знать не знаешь,
Хорошо ль здесь могут говорить на нашем языке с востока,
И не поймешь, о чем судачат, и о чем молчат серьезно.
Акцент такой, что хочется спросить —
Откуда ты, товарищ, и почему так говоришь co мною?
Уметь же нужно говорить с туристом так,
Чтоб понял, где еда, где соки свежих ягод, где двери на балкон,
И где подискутировать он сможет по душам с другими перед сном и выпивкой полночной! С сигарами под музыку волшебной флейты Моцарта и лютни знойной девы – что из местных.
Пора наживку насадить
И плавно так легко бросать уду в надежде клева хищного
И ждать тунца, чтобы потом обедом из него
И свежестью морского бриза насладиться!
Ура, клюет! Тянуть мне стоит, в палубу упершись,
Включив всю массу тела, мышц, и руки сильные,
И пальцы, что легко подковы могут гнуть в дурмане силы молодецкой приступа.
Тяну, тяну, вдруг, хрусть,
И только лишь обрубок жалкий в моих руках,
И рыба с леской и крючком мне машет плавником,
В глубины увлекая то, что только лишь сейчас слыло вершиной мысли инженерной
С гарантией на год и рыбу в полцентнера.
Была уда, и нет уды,
Но есть еще одна и спиннинг,
В конце концов, есть капитан,
Что тоже может послужить наживкою при случае серьезном.
Беру вторую, насадил кусочек мотыля,
И мяса козьего, и гречки на крючок – забросил.
Снасть хороша, попробовал —
Должна выдерживать слона на привязи,
Ну, или акулу с ликованием утробным пытающуюся съесть крючок стальной
С наживкой вкусной, сочной.
Жду. Ждать пришлось недолго. Ура, клюет!
Тянуть мне стоит, всем весом в палубу ногами упираясь,
Включив работу мозга, мышц, и руки сильные,
И пальцы, что легко подковы могут гнуть в дурмане силы молодецкой приступа.
Тяну, тяну, вдруг, хрусть, и только лишь обрубок жалкий в моих руках,
И рыба с леской и крючком мне машет плавником,
В глубины увлекая то, что только лишь сейчас слыло вершиной мысли инженерной
С гарантией на год и рыбу в полцентнера.
Была уда, и нет уды,
Но спиннинг есть, и капитан,
Что, я уверен, как следует мне может послужить наживкою при случае серьезном.
Вот спиннинг – крепок и могуч.
В два пальца толщиной из пластика,
И, говорят, убить им можно льва, ударив крепко в лоб с размаху.
Беру наживку, думаю, что капитан,
Конечно, должен быть вкусен,
И катер у него не сильно сложный,
И управлять им научиться будет мне легко совсем.
Пытаюсь насадить червя опять и мяса —
Но теперь ягненка, а не козы —
И гречки нет, и проса – весь запас исчерпан.
Знать, рыба подлая в горячке боя все смыла с палубы в пучины океана!
Вот, насадил. Теперь забросить нужно,
И ждать, и думать, как с капитаном поступить,
Случись чего на море вдруг. Жду. Ждать пришлось не долго.
Ура, клюет! Тянуть мне стоит, всем весом в палубу ногами упираясь,
Включив работу мозга, мышц, и руки сильные,
И пальцы, что легко подковы могут гнуть в дурмане силы молодецкой приступа.
Тяну, тяну, вдруг, хрусть, и только лишь обрубок жалкий в моих руках,
И рыба с леской и крючком мне машет плавником,
В глубины увлекая то, что только лишь сейчас слыло вершиной мысли инженерной
С гарантией на год и рыбу в полцентнера.
Была уда, и нет уды, нет спиннинга,
Но капитан в запасе есть еще,
И пребывает он в сомненьях сильных по поводу своей судьбы.
Решение пришло —
Никак нельзя мне возвращаться в порт пустым без рыбы —
Ведь засмеют, и станет стыдно,
Поэтому я действовать намерен быстро,
Использовав последний свой ресурс!
Я подойду, уже иду,
Вот подошел, рука – в кармане щупает —
Нащупала орудие торговли,
А капитан, бледнея, ждет, что будет дальше с ним,
Пыхтит, не зная прелестей рыбалки на живца!
Все, улетаю! До свидания, страна песка и океана с волнами и ветром на просторе.
С собой я увожу скелеты рыб,
Что пойманы в труде и мною.
Один – два метра, другой – лишь полтора длинною.
Мой верный капитан прощально машет мне – разбогател, служа наживкою.
Упорно плыл, работая живцом, приманкою для рыбы,
Которую я бил с размаху черенками от уды и спиннинга из пластика прям в темя,
ловя на жадности съесть капитана,
Что плавал за бортом спокойно и трапа ждал,
Пока ему подам на палубу взобраться!
