В дыру вместе со снегом и льдинками обрушился ледяной воздух. Взгляд уперся в заснеженные стволы огромных сосен впереди, справа и слева. Снег испещрен опавшими иголками, уже темными, дальше деревьев множество. Когда я повернулся, с той стороны за десятком редких деревьев простор полей, а дальше – игрушечные домики с поднимающимися к небу плотными струйками дыма.
Снег почти по пояс, я измучился, пока выбрел на санную дорогу. К селу добрался злой и раздраженный, ну как же мы зависим от транспорта! В доме старосты объяснил, что коня по дороге сожрали волки, не подыщет ли что для продажи…
Для продажи, конечно же, ничего нет, но, как оказалось, если заплатить хорошо, то готов продать хоть всех коней. До весны только корм переводят, а весной проще купить тех, что пока подрастают и входят в силу. Я выбрал самого рослого, все равно простая смирная крестьянская лошадка, но для моего случая сойдет, поблагодарил, чем несказанно удивил простолюдинов, и отправился уже на коне, точнее – на лошади, к приземистому замку, который так окружил себя двумя стенами, что превратился в настоящую крепость.
Глава 8
Приезд в замок рыцаря всегда событие, а зимой – сенсация. Меня сразу же провели к хозяину, сэру Джошу Сент-Омеру, пожилому и весьма грузному сеньору с красным добродушным лицом. Он тут же сошел с трона, на котором должен принимать гостей, обнял меня и сразу же увлек за стол, куда явно обрадованные слуги начали стаскивать всякие изысканные кушанья.
Их радость я хорошо понимаю: все нам двоим не только не съесть, но даже не понадкусывать, а холодильников здесь нет, после нас с этим застольем расправятся сами слуги.
– Рассказывайте, доблестный сэр…
– Сэр Диплодок, – поспешно подсказал я, – сэр Диплодок в поисках приключений.
– Рассказывайте, сэр Диплодок, – говорил он, радостно потирая руки, – что видели, что встретили по дороге! А то жизнь скучна, даже за столом посидеть не с кем!
– А семья? – спросил я. Он отмахнулся.
– Четверо сыновей, все давно женились, только один близко… но не зимой, конечно, а остальные трое вообще за тридевять! Есть и две дочери, но пристроил их раньше, чем занялся сыновьями… Так что пью один, представляете?
– А супруга?
Он снова отмахнулся:
– Не пьет, дура. Окружила себя богомольными дурищами, псалмы поют… Короче, свихнулась. Но я не обижаю, пусть. Раз счастлива, то пусть…
Блюда сменялись одно за другим, расторопные слуги уносили их раньше, чем я успевал выхватить клок из жареного гуся или разрезать сома, но блюд столько, что все равно нахватался и насытился. Потом пошли медовые пироги, пышные булки с маком и орехами, горячие отвары из груш и яблок. Лицо сэра Джоша раскраснелось еще больше, каждый кусок хоть мяса, хоть пирога запивает вином, но слушает с таким же аппетитом, как и пирует, я не стал рассказывать свои приключения, это скучная проза, а вспомнил приключения Геракла, Синдбада, Ильи Муромца, сэра Роланда и трудную судьбу Тристана и Изольды, Тахира и Зухры, Лейлы и Меджнуна – у Сент-Омера сперва перестали двигаться руки, потом отвисла челюсть, наконец, из глаз водопадом хлынули слезы.
– Сэр Диплодок, – проговорил он, всхлипывая и вытирая залитое слезами лицо рукавом, – как велик и прекрасен мир!.. Как вам повезло, что вам удавалось прослезиться при виде такого… такого…
– Да, – согласился я, чувствуя, что и сам довел своя до состояния, что и голос дрожит, и слезы закипают в глазах, – об этом надо знать, чтобы дивиться взлетам человеческого духа. Но что это все я да я рассказываю?.. Сэр Джош, теперь вы расскажите! Я из настолько дальних земель…
– Да-да, – согласился он и снова вытер слезы, – у нас никогда о таких рыцарях, как доблестный Синдбад, и не слышали… У нас так мало чудесного!
Я покачал головой, погрозил с шутливой укоризной:
– Не отнекивайтесь, сэр Джош!.. Чем ближе я подъезжал к этим землям, тем больше слышал о великом воителе императоре Карле! О нем рассказывают так много удивительного, а ведь в. моих землях о нем совершенно не знают.
Он ахнул:
– Господи, до чего же велик, оказывается, мир!.. Есть земли, где не знают про нашего императора?
– Есть, сэр Джош…
– То-то я смотрю, вы одеты не совсем как у нас. И, гм, лук при вас.
– У нас так принято, – заверил я. – Правда, не для боя, это неблагородно, а для охоты.
– А-а-а, – сказал он, просиял: – Для охоты можно…
Он воодушевился и больше часа пересказывал о рождении императора, что связано тоже с чудесами и предзнаменованиями. Даже статуя Пресвятой Девы не то заплакала, не то хихикнула, в детстве юный принц поражал умом, честолюбием и знаниями, а в восемнадцать лет, подобно великому Александру, получил в наследство корону, и с того дня начались победные завоевания…
– Значит, – спросил я наконец как можно небрежнее, – Его Императорское Величество сейчас изволит отдыхать в своих владениях в Брессе?
Сэр Джош кивнул, подождал, когда я налью ему полный кубок. Каменное лицо стало мягче, а голос из рыкающего превратился в смягченное рычание большого сильного зверя:
– Да, там его жена.
Я поинтересовался с понимающей усмешкой:
– Какая из жен? Он гыгыкнул:
– Восьмая. Его Величество не слишком жалует тетравленд. Потому у него всегда только одна жена. И несколько любовниц, конечно.
– В каждом городе?
Сэр Джош гыгыкнул снова:
– Ну да! Не возить же за собой одних и тех же?
– Разумно, – одобрил я. – Чего их перевозить, когда они везде одинаковы?
– Его Величество всегда поступает очень правильно, – сказал сэр Джош с почтением. – Именно потому и побеждает всегда. А сам он сейчас с двумя сыновьями в Бурте.
Я, продолжая приятно улыбаться, сжал и разжал под столом кулаки. Где находится в заключении Шарлегайл, узнать не удается еще и потому, что предусмотрительный Карл, чтобы заранее отгородиться от всех случайностей, просто скрыл местонахождение знатного пленника. Даже от своих, мудро понимая, что сегодня они свои, а завтра – свои собственные.
Это ломает все планы. Ломает, но не отменяет задуманного. Как говорится, где не помогает львиная шкура – одевай лисью. Когда против тебя громила в два твоих роста и с кулаками с голову троллей, то ты вправе хвататься за любое оружие, использовать любой трюк, даже так называемые «грязные», потому что это всего лишь уравнивание шансов. Вот такой я рыцарь, с поправкой на реальность.
Конечно, другим об этом не скажу, заплюют и в шею выгонят из рыцарства, но я и не собираюсь указывать на изъяны рыцарства. Это не изъяны, а всего лишь предельное благородство, которое я так ценю… в других.
Возвращаясь вроде бы по неотложному делу в село, где купил лошадь, я вспоминал Карла. Мне удалось увидеть его лично, когда он почти взял Зорр.
