– Знаю, – сказал я и бросил на Альбрехта признательный взгляд. – В смысле, тайные ходы знаю.
– А как без боевого коня? – спросил Митчел с упреком. – И Бобик, по-моему, обиделся.
– В следующий раз возьму обоих, – пообещал я. – А пока отогревайтесь, мясо еще горячее. А мне нужна дополнительная информация.
– О ком?
– О соседях, – ответил я. – С Гиллебердом подписан торговый договор, с Барбароссой – тоже, больше у нас соседей вроде бы нет… Хотя, насколько помню, есть небольшая спорная территория с Шателленом.
Растер со стуком опустил кубок на столешницу.
– Какая спорная? Да на нее никто не претендует! Я ж говорил, там Орочий лес. Они сами из леса не выходят, но и к себе никого не пускают. Сколько народу туда ни перло – никто еще не вернулся.
Митчел хмурился, сердито закусывал губу, но по лицу я видел, что да, все так, туда лучше не соваться.
– Митчел, – сказал я, – ты у нас самый молодой и шустрый. Сходи в мои покои, там карта на столе. Тащи сюда, устроим военный совет, пока Альбрехт не убежал рыбу ловить.
Альбрехт криво усмехнулся.
– Да, рыбы уже натаскали на три подводы. Я велел, если увидят то, из-за чего все озеро испоганили прорубями, немедленно за мной, где бы я ни был!
– И вы охотник, – упрекнул я. Он сморщил нос.
– Летом на водопое скот гибнет. Нечто из воды утаскивает их на дно и жрет. Так что это не для трофея.
– Хозяйственник, – сказал я с уважением. Он кивнул:
– Ну да, ну да. А голову чудища, конечно, повешу в главном зале. Я ж еще и рыцарь!
Грохоча сапогами, по лестнице сбежал Митчел. Туго свернутый свиток почти исчезал в громадной лапе.
– Вроде бы этот?
– Он самый… давай сюда.
Посуду отодвинули на другую сторону стола, карта затрещала, но послушно растянулась, увеличивая масштаб. Проступили мелкие речушки, озера, грозно блестит снежными вершинами Хребет, металлом блестят точки замков.
Я подозрительно рассматривал полосу леса на границе между Армландией и Шателленом. Земли Гиллеберда рядом, но заканчиваются на границе с лесом.
– Не ндравится мне это…
– Что, сэр Ричард? – спросил Митчел. – Не та карта?
– Увы, та, но какая-то неправильная… Здесь зачем-то этот проклятый лес с орками. Ладно-ладно, это я так, просто хотелось бы без орков. И вообще без леса. Сэр Альбрехт, именно этот лес с орками? Или с ограми, что у нас там?
– У вас, – уточнил Альбрехт. Я кивнул.
– Ну да, если гадость, то у меня, а что-то хорошее – у нас… А если у этих орков будет сезонная миграция в теплые края? Или все решат, что жизнь – сон, и надо утопиться, чтобы проснуться?.. Видите, сэр Альбрехт, лес – это не Хребет и не огненная река. Сейчас непроходим, а завтра через него может вломиться целая армия. Как раз в тот момент, когда будем думать о его непроходимости.
Сэр Растер и Митчел рассматривали карту с интересом, как дети, находили знакомые места, гоготали и пихали друг друга в бока. Сэр Альбрехт посматривал настороженно.
– Это вы к чему? – спросил он с напряжением. Я пожал плечами.
– Еще не знаю. Мысли вслух. Только чую, что лучше бы обезопасить себя и с той стороны.
– Как? – спросил он в упор. Я развел руками.
– Расскажите подробнее, что знаете об этом Шателлене. что за королевство, что за король, до какой степени самодур… Сейчас зима, мы и он взаперти, можно неспешно строить коварные планы. Но назовем их благородными, мы ж демократы!
Он пропустил мимо ушей насчет каких-то демократов, я часто щеголяю непонятными словами, что значит умность свою показываю, внимательно всмотрелся в карту.
– С Шателленом вам повезло, – проговорил он.
– Это вам скажет даже сэр Растер, что никому не доверяет. Даже жаль, что не он, а Гиллеберд граничит с нами так… тесно. Король Роджер Найтингейл человек мирный. В самом деле мирный. Корона ему досталась от отца Ульриха Второго, тот получил от деда Керглана Первого, а Керглан принял из рук своего отца Юханхена Летящего, жестокого и воинственного полководца…
– А все остальные? – спросил я заинтересованно.
– Три поколения сменились, – ответил Альбрехт, – не прибегая к войнам. Ну, если не считать двух-трех попыток переворота, неудачных заговоров или мятежей слишком уж уверенных в себе лордов. Королевство крепкое, устойчивое, достаточно богатое. Что и понятно, столько лет не воевали!
– Сколько королю лет?
– Что-то вроде под пятьдесят. Или слегка за пятьдесят.
– Понятно… Как насчет детей? Кому планирует передавать корону?
Митчел заулыбался, толкнул в бок Растера. Оба заржали. Сэр Альбрехт посмотрел на меня остро.
– А вот здесь, как догадываюсь, для вас интересное…
У Найтингейла было два сына и дочь. Один ушел в крестовые походы и погиб, второй рассорился с отцом и убежал из дому… Это случилось почти десять лет тому, так что и он, похоже, не вернется. Осталась дочь, редкая красавица. Ей семнадцать, но уже года два как женихи обивают пороги. Я хмыкнул:
– Дочери трон передать трудно.
– Вряд ли Найтингейл на это рассчитывает, – ответил Альбрехт. – Он достаточно реалистичен. Как и всякий король, наверняка хочет с помощью брака укрепить обороноспособность, торговые связи, заключить договор о помощи на случай нападения… ну, со стороны нас или Гиллеберда. Или короля Шарля Глостера, его королевство Алькантаро с той стороны.
– Понятно, – сказал я. – Какие у Найтингейла отношения с дочерью?
– Души не чает, – ответил он, хмыкнув. – И она его любит. На редкость семейная идиллия, вообще-то несвойственная королевским семьям. И расставаться им будет трудно.
– В каком смысле?
– Невесело, – объяснил он. – Это как насильно разбивать семью.
– Гм… а жена?
– А что жена?
Я подумал, кивнул:
– Ну вообще-то да, что жена… Особенно, если пользуется все той же, что и родила ему сыновей и дочь.
– Ну, пользуется, по слухам, и служанками жены, иначе зачем и королем становиться, но он настоящий король.
– Это как?
– Через женщин на него повлиять невозможно. Мягкий снаружи, а так вообще кремень.
Растер прорычал задето:
– Подумаешь!.. Если бы не лес, то мы могли бы разгромить все его королевство! Конечно, если собрать в один кулак силы всей Армландии. Как думаете, сэр Митчел?
Митчел захохотал:
– А что, кто-то сомневается? Конечно же, стоит нам только захотеть! Мы уже показали, что чего-то да стоим!
Два сапога пара, подумал я. Как похожи, разве что один вдвое старше другого, а так оба привычно решают все споры и конфликты молодецким ударом рыцарского копья, взмахом двуручного меча или метким броском боевой булавы в забрало противника. Но когда все бесстрашны, это уже страшновато. Все не могут быть героями – кто-то должен сидеть на обочине и кричать «ура». А здесь герой на герое.
