– И чем ваш кузен лучше?
– Он верит, – сказал сэр Эбервиль, – что каждая женщина – леди, а вы полагаете, что каждая леди – женщина.
Я сжал челюсти, промолчал. Этот маркиз прав. А я что-то распустился. Все-таки мир здесь все равно чист, хотя я здесь, как дикий кабан, трусь уже давно, оставляя клочья грязной шерсти. Но не испоганил, не привнес говнистости моей эпохи, когда за спину женщины можно даже спрятаться, а она пусть дерется.
– Если женщина не сдается, – ответил я, – она побеждает, если сдается, то диктует условия победителю. Так что еще неизвестно, кому повезло!
– Сэр Ричард, – проговорил он с неохотой, – по-моему, вам все-таки нужно отказаться от руки принцессы.
– Чего? – спросил я грозно. – С какой стати?
– Маркиз ее любит, – объяснил он. – Да и она с ним дружит с детства.
Я фыркнул:
– Ну и что?.. Ерунда. И вообще, маркиз, что-то вы начали как-то вести себя ко мне подозрительно! Предупреждаю, отныне все, что вы скажете или сделаете, может быть использовано против вас, сэр!
Граф Калантраф подошел к нам с кубком в руке, спросил заинтересованно:
– А это что за такое заклятие?
– Это не заклятие, – ответил я. – Это такая формула… ну, предупреждение!
Он посмотрел на меня с удивлением:
– Странные у вас предупреждения.
– Почему?
Он пожал плечами:
– По-моему, его нужно произносить каждому младенцу сразу же после появления на свет.
Король подозвал меня кивком, я подошел с достоинством, он же старше меня, а я человек уважительный, он проговорил с мягкой улыбкой:
– Вы очень интересный человек, сэр Ричард. Впервые вижу рыцаря, который в столь юные годы добился такой огромной власти! Хотелось бы узнать, как вы себя чувствуете в кресле гроссграфа?
Я ощутил недосказанное, беспечно улыбнулся и сказал с подъемом:
– Ох, Ваше Величество, отчасти я и приехал затем, чтобы узнать у вас, у человека, который уже столько лет в кресле короля и хорошо знает, что такое неограниченная власть!
Он коротко усмехнулся, оценив, как умело я перекинул ему мяч.
– Здесь главное, – произнес он с той же улыбкой, мол, не принимай слишком серьезно, – чтобы неограниченная власть не попадала в руки людей ограниченных.
– О, – воскликнул я довольно, – я как раз себя ни в чем не ограничиваю, так что все в порядке! Мои подданные говорят, что я умен, как Бриарей! Вот только власть наша, увы, не такая уж и неограниченная…
– А вы хотели бы неограниченную? – спросил он так спокойно и мимоходом, что я сразу ощутил, вот оно, начинается допрос под сывороткой правды, именуемой вином, беспечным галдежом за столом, бахвальством и общей атмосферой раскованности и хвастовства. – Крутой правитель, сэр Ричард, властвует недолго.
– Читал, – ответил я, глаза Найтингейла расширились в удивлении, я понял, что брякнул лишнее, – правда, ничего не понял…
– Вы грамотны?
– Есть такой грех, – признался я. – Я был младшим сыном и, чтобы не делить удел, меня хотели было в монахи… Ваше Величество, я слышал, что вот уже несколько поколений ваша династия не ведет войн! За что на вашу страну обрушилось такое несчастье? Ведь мир – это промежуток между двумя войнами, а у вас этот период затянулся…
Он поморщился:
– Сэр Ричард, гораздо легче выиграть войну, чем мир. Наша династия избрала такие победы.
– Но ведь, – сказал я с горячностью победителя, – только воины приносят честь и славу! А поэты создают баллады о павших героях!
Он сообщил кротко:
– Любое прославление павшего на войне означает трех погибших в следующей.
Я запнулся, хотя есть что возразить, чем опровергнуть, однако король говорит со мной серьезно, будто надеется достучаться до моего крохотного мозга, а я все корчу из себя лихого рубателя и сражателя.
– А мой дедушка говорил, – сказал я наконец, – все, что мне нужно, дескать, это теплая постель, доброе слово и безграничная власть.
Он улыбнулся, сказал с улыбкой:
– Открою вам большой секрет, сэр Ричард: никакой власти не существует – существует лишь злоупотребление властью.
К нашему разговору помимо советников прислушивался и сэр Эбервиль, очень ревниво, как мне показалось, а сейчас не утерпел и вставил:
– Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.
– А я понимаю, – заметил я, – почему Его Величество не злоупотребляет. Слабые натуры ведут себя исключительно властно с теми, кого находят еще более слабыми.
Король улыбнулся, доброе слово и кошке приятно, но сказал мягко:
– Не скажу, что я сильный. Просто короли, которые пугают свой народ кровью, тяжким трудом, слезами и потом, пользуются большим доверием, чем сулящие благополучие и процветание.
– Потому ваше имя менее известно, – продолжил я, – чем даже имена ваших соседей Барбароссы, Гиллеберда, не говоря уже о Карле или других свирепых воителях. Что ж, большая империя, как и большой пирог, легче всего объедается с краев, как уже начали объедать империю Карла… В этих условиях лучше иметь пирог меньше, зато с твердой коркой. Спасибо, Ваше Величество, за ненавязчивый урок политического мышления!
Он продолжал улыбаться, у королей эти мышцы разработаны, как у штангистов бицепсы, в глазах теплаяблагожелательность,такаяже профессиональная.
– А вы в самом деле прилежный ученик? – поинтересовался он.
– Что может быть мучительнее, – ответил я, – чем учиться на собственном опыте? Только одно: не учиться на собственном опыте. А вот если учиться на опыте вашем…
Он засмеялся:
– Да, предпочтительнее учиться на чужой дури. Только мало кто так делает.
– Учить себя самого, – сказал я, – благородное дело. Еще более благородное – учить других. Кстати, последнее куда легче.
Он хмыкнул:
– А вы откуда знаете? Вы так молоды…
– …но старые книги читал, – сказал я гордо.
Спохватился, король смотрит с прежней благожелательной улыбкой, но в глазах другое выражение. В чем-то меня переиграл, заставил раскрыться. Заставил не сдержаться, поумничать, выйти из образа.
Глава 5
Слуги все наполняли наши кубки, я ощутил, что в самом деле в голове необыкновенная легкость мыслей, а король-то все еще трезв, как стеклышко. Возможно, у него амулет, чтобы не пьянеть, или это у него профессиональное, уже привык, глотка луженая.
Я куртуазно промокнул губы краем скатерти, жирные пальцы вытер о камзол слуги и поднялся:
– Ваше Величество, я свалюсь под стол, если останусь еще на пару минут.
