Всё было плохо.
Кошка сидела на шкафу и отказывалась слезать: сначала Шапки отдавили ей хвост, а потом полчаса гоняли по квартире, пытаясь погладить. Оказывается, они оба обожали кошечек. Простить подобное «обожание» Ванда не могла и теперь ярко демонстрировала Виолицию свою глубокую обиду. А вот уточка изрядно напугала дикарей, случайно крякнув в тот самый миг, когда Полстакана глотал люксовый лосьон. С перепуга Шапка «крякнул» кулаком так, что теперь это близкое ко́нцу существо было близко к концу́, не подавало признаков жизни и, судя по всему, нуждалось в дорогостоящем ремонте. Ещё дикари нашли винный холодильник Виолиция и выдули всё, чередуя дорогие, изысканные вина с обычным пивом, которое конец хранил для челов: сантехников, уборщиц и прочих, нужных в скромном быту, но невзыскательных в потреблении. Это бы ещё полбеды: напившись, они стали требовать денег, потому что уже настал следующий день. Растерявшийся Виолиций попросил их остаться в комнате – оба в ботинках валялись на его постели! – на цыпочках прокрался к пиджаку, в кармане которого лежали извлечённые из бара купюры, но каким-то волчьим чутьём Шапки поняли, что за жертвой имеет смысл проследить, и… Отобрали сразу всё, после чего вернулись в спальню и уснули на кровати конца, распространяя вокруг жуткую смесь перегара, аромата выпитого парфюма и своего знаменитого семейного запаха, из-за которого, как гласила одна из неофициальных легенд, Великие Дома и отселили дикарей в Бутово, на самую окраину Тайного Города.
Пережитое едва не убило Виолиция. Убедившись, что разбойники спят, он отправился на кухню и едва смог заставить себя немного подкрепиться. Перекус, впрочем, вышел совершенно сумбурным: головка сыра, сковорода обжаренных в прованском масле артишоков, пяток баночек маринованных глубоководных сардин… Всё это ничуть не утешило Виолиция. Он был разорён и унижен.
Уйдя с кухни, он упал на диван в гостиной и принялся подвывать.
Со шкафа на него, не мигая, смотрели холодные зелёные глаза.
* * *
– Продавайте, – закончил Равиш совещание со своими гонконгскими брокерами. – Сегодня играем на понижение.
Вышколенные сотрудники молча поклонились – все слова сказаны, к чему продолжать? – и отключились, отправившись исполнять распоряжение мудрого руководителя.
Шас же некоторое время посидел в кресле, затем поправил расшитый золотом халат и хлопнул в ладоши. В дверях появился Рут, любимый внук.
– Скажи дедушке доброе утро, порченая кровь! – поприветствовал его Равиш. – Что ты трёшь глаза? Они от этого не станут честнее!
– Доброе утро. – Молодой шас вошёл в кабинет, поставил перед дедом поднос с кофейником и наполнил чашку ароматным чёрным кофе. – Как ваше здоровье?
– У кого чиста совесть, тот хорошо спит, а это главное!
– То есть на наследство я пока могу не рассчитывать?
– Почему – пока? – осведомился Равиш, запуская зубы в теплый круассан.
– То есть вы все-таки раздобыли эликсир бессмертия?
– Я завещаю состояние благотворительному фонду имени себя.
– Нельзя выводить деньги из семьи. Это безнравственно.
– Безнравственно оставлять деньги такому моту, как ты, – прожевав, произнёс старик. – Посмотри на себя, Рут: твой организм изношен беспутным образом жизни и недосыпанием, твои глаза бегают и стараются не смотреть на собеседника, на твоих руках мозоли от перекладывания бумажек. Скоро я буду выглядеть моложе тебя!
– С вами попробуй посоревнуйся! – польстил деду молодой шас. – Но поймите правильно: я не могу вставать в одно время с вами, во сколько бы ни ложился. Как говорят челы, я сова, а вы жаворонок.
– Жаворонок – это от слова «воронок»? Ах, да, что ты знаешь о прежних «воронках»… – Равиш вздохнул, припоминая былое, и сентиментально улыбнулся, продемонстрировав внуку блестящие, идеально белые и идеально здоровые ненастоящие зубы. – Знаешь, как при Сталине поступали с такими, как ты? Чуть что – и на стол комиссару Сантьяге ложился доклад от ихнего НКВД. Полный! И вопросы неприятные: почему спекулировал? Почему воровал? Почему распутничал? Нет ответа? А отправляйся-ка ты, дружок, на Колыму. Организуй там добычу золота в промышленных масштабах, если ты такой умный…
– Дедушка, я знаю, как вы сколотили капитал! – Рут понял, что у деда неплохое настроение, и приободрился: он готовился к серьёзному разговору. – И наколку вы мне показывали, которую сделали, когда с человскими зэками чифиря обпились.
– Наколку показывал? – не поверил Равиш.
– Конечно. «НАШИ». Только «А» – это переправленная позже «П», сначала было «НПШИ», что значит «Навы Правят, Шасы Имеют». Вы тогда ещё с Грацием кальвадосом накачались. Он тоже кое-что показывал, только стыдно вспоминать.
– А потому что где концы, там стыд и грех! – поспешил заметить Равиш, почёсывая левое плечо, которое давно прилюдно не оголял. – И ты, малец, слышь, не болтай лишнего. Что это за глупости – расшифровка такая? «НАШИ» – это просто «НАШИ». Кажется, я хотел наколоть что-то вроде «Наши достижения – во славу Тёмного двора!». Но потом понял, что следует доказывать преданность трудом, а не порчей тела подданного Великого Дома Навь… В общем, ты мне зубы не заговаривай, шалопай! Я так понимаю, что все деньги, которые ты у меня выпросил под мизерный процент, ты вложил в идиотскую постановку своего малохольного приятеля? Что ты вообще понимаешь в мюзиклах?
– Я понимаю в деньгах, – улыбнулся Рут. – Ваши деньги пошли на подбор актёров, создание репетиционной базы и промо-ролика. Отличный получился ролик! Учитывая, что речь идёт о племяннике известного всему Тайному Городу Грация, и…
– Ты взял кредит?! – Равиш схватился за сердце.
– Ну конечно, нет! Я создан, чтобы давать кредиты. Но после того, как мы добились определённой раскрутки проекта, я смог купить страховку за приемлемую сумму.
Рут разглагольствовал, не обращая никакого внимания на то, что брови дедушки изумлённо поползли вверх.
– Срыв постановки принесёт хороший барыш, а если мюзикл не станет популярным, барыш получится просто небольшим. Вот, собственно, на что я потратил ваши деньги. Кое-какие копейки остались, но это пошло на костюмы и прочую ерунду – если совсем ничего не заставить, страховая компания придерётся.
– Ты не мой внук! – уверенно заявил дед. – Тебя нам подбросили Красные Шапки.
– Почему? – удивился молодой шас. С его точки зрения, он всё сделал правильно.
– С того… – Равиш открыл рот, закрыл его, передумав в тот самый миг, когда первое слово должно было вырваться на свободу, поджал губы, помолчал и произнёс: – Потому что все уже знают о стрельбе в Крылатском и о том, что это происшествие как-то связано с мюзиклом малолетнего развратника Виолиция.
– Ну и что? – беспечно осведомился Рут.
– А то, что стрельба – это форс-мажор! – медленно, как тупому ученику, сообщил Равиш. – Твой страховщик сейчас поглаживает свой паучий животик и лыбится в волчий оскал, потому что ты ничего не получишь.
