– Ну, – пробормотал я, – насколько я знаю, здесь намного более продвинутое. Усе! Технология, агрикультура, драйверы… Возможно, и наука. И люди. Все это мне гораздо ближе. В смысле, я сам из себя весь такой сложный, такой сложный, сам за голову хватаюсь, что везде разный и противоречивый. А меня окружают люди цельные и монолитные, как чугун… Хорошие люди, даже лучше, чем я! Я такой скотиной бываю, что без слова "жопа" комплимент женщине не сморозю, в отхожее место схожу и не совру, что ходил мыть руки, а брякну честно, что там делал… Среди чистого и благородного рыцарства иногда просто задыхаться начинаю, так и хочется понюхать какого-нибудь говна, чтоб родиной за shy;пахло…
Горячий песок ритмично поскрипывает под моими ногами, напоминая о снеге, который скоро увижу, Сатана шел рядом совершенно бесшумно. Лицо его было задумчивым, он метнул на меня острый взгляд.
– Думаете, на Юге именно так?
– А где я сейчас? – спросил я. – Здесь квинтэссенция Юга. По ту сторону Барьера то же самое, только не так отчетливо. Или не так?
Он слушал внимательно, лицо помрачнело, развел руками:
– К сожалению, ничего сказать не могу.
– Не знаете? – спросил я провокационно.
Он, все еще темный и злой, я не сразу догадался, на кого или на что, покачал головой.
– Дело в другом. Я хоть и основной оппонент Творца, но все же ангел. Лучший из лучших, сильнейший из сильнейших, почти равен по мощи Творцу, но… ангел. А все ангелы, темные или светлые, не могут по своей воле открывать человеку… различные тайны. Даже если знают. Только по воле Творца, так было изначально.
– Но теперь? – спросил я. – Когда вы в оппозиции?
По раскаленному песку метнулись легкие тени. По их плотности я понял, что воздушные охотники еще на приличной высоте, но, судя по смазанному размаху крыльев, высматривают совсем не кроликов.
Мои руки заученно сняли лук, пальцы наложили тетиву. Когда тени скользнули снова, уже став плотнее, я резко вскинул лук и выпустил первую стрелу.
Орлов, больше похожих на птеродактилей, оказалась целая стая. Трое закричали и начали беспорядочно бить крыльями, когда стрелы пронизили их тела, остальные поспешно ушли в сторону.
Я опустил лук и с вопросом посмотрел на Сатану. Он вздохнул, на лице тень, под смуглой кожей выступили и пропали желваки.
– Мы не можем, – ответил он очень неохотно, – нарушать некие основополагающие… Есть точки соприкосновения, когда приходится заодно. Даже не потому, что так договорились и подписались, а… словом, нельзя.
Я сказал невесело:
– Ладно, проехали. Человек – такая скотина… Что-нибудь придумаю. Я, конечно, не ферзь… но и не пешка в вашей игре!
Мы шагали рядом и почти в ногу, иногда мне чудилось, что нас разделяют космические расстояния, а иногда он как бы заходит в меня, огибая какой-нибудь камень. Как понимаю, обходит препятствия для естественности, для ангелов даже горы не плотнее воздуха.
Он некоторое время молчал, затем спросил медленно и спокойно, но я везде теперь выискиваю вызов:
– А с какой фигурой вы сами себя отождествляете?
– Вы бы очень хотели, – заметил я злорадно, – чтобы меня двигали по шахматной доске? Не так ли?
Он покачал головой:
– Нет.
– Почему?
Продолжая шагать так же мерно, как опытный ходок, он повернул голову и посмотрел мне в глаза.
– Моя позиция более выгодна. Сэр Ричард, это громадное… и почему-то широко распространенное заблуждение… что человек – пешка в игре сил Рая и Ада! Или вообще чьих-то сил. Вы не пешка, не ферзь, не король… вы вообще не являетесь чем-то передвигаемым другими игроками. Вы – свободны, сэр Ричард, свободны целиком и полностью! Как и все люди на свете. Вы сами – игрок, если хотите играть. Не хотите играть – не играете. И никто вас играть не заставит: ни Творец, ни я. Тем более не сделает пешкой или другой фигурой в нашей игре. Ваша свобода – такой же фундаментальный закон, как восход и заход солнца, смена осени зимой, а потом весной…
Я забросил лук за плечо, но по сторонам поглядывал, не забывая, где я, и если что, никто не спасет: ни царь, ни бог и не герой.
– Так чем же ваша позиция выгоднее?
– А вы как думаете? – ответил он вопросом на вопрос. – Мне даже не нужно трудиться, двигая фигурами! Люди сами, как лемминги… Я предлагаю им более простой и естественный путь развития. Та сторона предлагает более сложный и трудоемкий. Как я убедился, человек всегда идет туда, где легче. Это тоже фундаментальное… или почти фундаментальное. Все выбирают более легкий путь. Даже червячки.
– Но я не червячок, – ответил я.
