Каменщик прошептал, не поднимая головы:
– Алисандрина…
– Кто она? – спросил я шепотом.
– Спроси что-нить полегче…
– Неужели не знают, кто она?
Он вздохнул.
– Это бессмертная Алисандрина. Только это и знают о ней. Живет она… долго. Здесь несколько поколений сменилось, так что рассказы о ней идут из глубины веков. И, конечно, кое-что она умеет. Это и понятно, столько лет прожить и не научиться чему-то, это чересчур даже для женщины.
Я спросил еще тише:
– Она бессмертна… как? Просто не умирает или… неуязвима?
Он посмотрел на меня поверх чаши.
– Интересный вопрос. Думаю, что те, кто пытался найти ответ, остались в далеком прошлом. Теперь никто не пытается.
Женщина с тем же безразличным видом прошлась вдоль столов, разговоры сразу умолкали, и вдруг повернула в нашу сторону. Корчун наклонил голову почти к столешнице, а Каменщик охнул и тихонько выругался. Женщина остановилась перед нашим столом.
– Каменщик, – произнесла она тихим и мертвенным голосом, – ругаться – грех.
Я вскочил, придвинул ей стул.
– Не присядете к нам?
Каменщик ожег меня взглядом, в котором я прочел, какой я идиот, лучше бы гремучую змею положил за пазуху и принялся ее тискать.
Женщина ответила безразлично:
– Нет, не сегодня.
– Жаль, – сказал я искренне. – Красивая женщина – это самое высокое счастье для мужчины! Женская красота спасет мир.
Она чуть-чуть улыбнулась одними краешками губ.
– Сохрани это, – посоветовала она, – как можно дольше. Когда-то тебе это спасет жизнь.
Она прошла к Счастливчику, он что-то выложил ей на прилавок, она взяла и тут же вышла. По всей таверне пронесся вздох облегчения, словно видели, как прямо на нас несется поезд и… в последний момент пронесся мимо.
Корчун перевел дыхание, в его глазах проступила подозрительность.
– Ты что же, – спросил он наконец, – не помнишь, где прошел сквозь Барьер?
Я виновато усмехнулся.
– Да шарахнуло так, что память разом отшибло. Не сразу имя свое вспомнил! Да и то иногда забываю. Мне один сказал по дороге, чтоб все записывал, но это совсем уж, будто калека…
Он проворчал:
– Правильно делаешь. Ничего не записывай, память тоже надо упражнять. Ничего, все вспомнишь, ты вон какой здоровый! А карты есть даже такие. И очень даже хорошие. Кое-кому надо хорошо знать все тропы, чтобы протаскивать кое-что ценное из особо богатых руин. Я бы и на тебя подумал, да больно ты наивен. Хотя кто знает… Видишь, вон там, в зеленом камзоле? Это Тиранит. У него лучшие карты. Вообще он один из немногих, кто знает эти места не только поверху, но и подземелья…
Я проследил за его указующим перстом. Поблизости к барной стойке, но в таком месте, куда не достигает мерцающий свет, сгорбился над тарелкой мужчина в потертом старом камзоле. Он медленно жевал мясо безгубым ртом, перед ним две чаши с вином. Я понаблюдал чуть, вздохнул.
– Пойду поговорю. Не прибьет?
– Не прибьет, – заверил Каменщик.
– Может быть, – уточнил Корчун.
Я вылез из-за стола, оставив новоявленных друзей заканчивать вино. Человек в великоватом для него зеленом камзоле, что давно уже серый от старости, явно учуял мое осторожное приближение, но продолжал мерно жевать мясо, взгляд устремлен поверх голов в сторону двери. Когда я подошел ближе, понял, почему камзол показался слишком огромным: сам Тиранит тощий, как скелет, глаза ввалились и словно усохли, а глазные впадины чересчур велики.
Я сказал вежливо:
– Сэр, простите, что беспокою. Мне сказали, что у вас есть нечто для продажи.
Он поднял голову, я увидел, что тарелка пуста, а рука сжимает ножку большой медной чаши. Мне показалось, что в ней густая кровь, даже запах похож. Его глаза смотрели на меня, как два мелких зверька из глубоких нор, я видел только сухой блеск, словно там кусочки слюды.
– Кто сказал?
Голос был тоже сухой и костлявый, я замялся, но Корчун не предупреждал, чтобы я такое хранил в тайне, да и зачем хранить, кивнул в сторону оставленного стола.
– Корчун. Намекнул, у вас есть нужная мне карта.
Тиранит фыркнул.
– Намекнул? Ну да, это у него считается тонким намеком. И что он сказал? Что у меня есть карта сокровищ древних магов?.. Есть. Но она стоит дорого.
Я покачал головой.
– Честно говоря, меня эта карта не интересует…
– Тогда карта захоронения великого канцлера Гадониуса? – предположил Тиранит. – Она мне дорога, но сейчас я в трудноватом положении, так что мог бы расстаться… Да ты садись, я уже выпил и потому добрый.
Я осторожно присел на краешек стула, снова покачал головой.
– Сэр, давайте сразу скажу, что мне нужно. Дело в том, что у меня бывают очень большие провалы в памяти…
– Очень разумно, – одобрил он. – На провалы в памяти можно списать все. Особенно если у кого-то занял крупную сумму или взял ценную вещь. Молодец!
– Да нет, – ответил я жалко, – у меня в самом деле…
– Это хорошо, – сказал он невозмутимо. – Займи мне, парень, пару золотых?.. Ладно, не кривись, шутка. Похоже, юмор у тебя тоже в провале… Какая тебе нужна карта?
– Просто карта земли, – сказал я, – которая окружена Барьером. Чтобы знать, где что и как далеко.
Он посмотрел на меня внимательно, безгубый рот искривила гримаса, что должна изображать улыбку.
– Понятно. Ты вроде бы собираешься дожить до утра?
– Точно, – сказал я. – Сэр, вы прекрасно все понимаете! Я собираюсь вообще-то дожить даже до вечера!..
Он кивнул.
– Амбициозные планы. Молодец.
– Спасибо.
– Думаю, понимаю даже больше. Ты хапанул что-то настолько ценное, что спешишь отвезти заказчику. Или в то место, где купят, ты это знаешь… Но меня это не интересует. У меня есть общая карта. И продам ее совсем дешево.
– Спасибо, сэр.
– Не за что. Такая карта в самом деле ценна только для потерявшего память. Остальные и так помнят, куда идти. И куда что потом относить… Мир, окруженный Барьером, не так уж и велик.
Я промолчал, стараясь держаться как можно более нейтрально, чтобы ни за, ни против, толкуй, как удобно. Любое толкование лучше, чем правда.
Открылась дверь, через порог переступил высокий и очень широкий в плечах массивный человек в плаще цвета серой глины. Головы гуляк повернулись в его сторону, я услышал шепот за столами, а незнакомец, широко шагая, уверенно и властно пошел к барной стойке, на ходу сбросив плащ на спинку одного из свободных стульев.
