Каким-то образом Шейд обо всем узнал, узнал за несколько недель до взрывов бомб, до видеообращения Фарли… Он узнал об алых стражниках и хотел нас предупредить. Зачем?
Потому что он — один из них.
Глава 6
Когда на рассвете дверь с грохотом отворили, я не испугалась. Неожиданный обыск — явление вполне рутинное. В каждом доме стражники устраивают обыск, не предупреждая заранее, раз или два в году. Этот будет уже третьим по счету, но все равно ничего страшного.
— Пошли, Гиза, — пробормотала я, помогая сестре подняться с кровати и спуститься вниз по лестнице.
Гиза шла, пошатываясь, опираясь здоровой рукой о стены. Мама ждала нас внизу. Она обняла сестру, но при этом не отрываясь смотрела на меня. Как ни странно, ни злости, ни даже порицания в ее взгляде я не увидела. Взгляд мамы был добрым и мягким.
Двое стражников с висящими на боку винтовками ожидали у двери. Я узнала их. Эти парни стояли на поселковой заставе. Но рядом с ними я увидела незнакомую молодую женщину в красном. На груди, в области сердца, к ее одежде был приколот значок с трехцветной короной. Королевская служанка, одна из тех, кто служит при дворе. Теперь я начала понимать, что это отнюдь не обычный обыск.
— Мы покоряемся обыску и задержанию, — дребезжащим голосом промолвил папа обычное в таких случаях выражение покорности, обязательно произносимое во время любого обыска.
Но вместо того, чтобы броситься переворачивать все вверх дном в доме, стражники стояли на месте.
Молодая женщина сделала шаг вперед и, к моему ужасу, обратилась непосредственно ко мне:
— Мара Барроу! Тебя вызывают в Саммертон!
Здоровой рукой Гиза обняла меня так крепко, словно могла удержать и защитить.
— Зачем? — сумела выдавить я из себя.
— Тебя вызывают в Саммертон, — повторила женщина. — Мы будем тебя сопровождать. Прошу, следуй за мной.
Никогда не слышала о том, чтобы красную когда-либо вызывали куда-нибудь. Почему именно меня? Что я такого натворила?
Потом я подумала о том, что являюсь преступницей, а если кто-то узнал о моем знакомстве с Фарли, то меня могут счесть террористкой. По телу прошел нервный озноб. Все мускулы напряглись, готовясь… Я должна бежать несмотря на то, что стражники стоят у самого выхода. Это будет чудо, если они позволят мне добежать даже до окна.
— Успокойся. После вчерашнего все улеглось, — хмыкнула женщина, неправильно интерпретировав мое поведение. — Чертог и рынок теперь находятся под надежной охраной. Пожалуйста, пойдем.
К моему глубочайшему удивлению, она улыбнулась, хотя стражники продолжали, как и прежде, сжимать приклады своих винтовок. Меня прошиб ледяной озноб.
Оказать сопротивление стражникам, не подчиниться королевскому вызову означало смерть, причем не только мою.
— Хорошо, — пробормотала я, отстраняя от себя руку сестры.
Гиза потянулась ко мне, хотела схватить, но мама ее удержала.
— Мы еще увидимся?
Вопрос повис в воздухе. Я почувствовала, как теплая папина рука гладит меня. Он со мной прощается. В маминых глазах застыли невыплаканные слезы. Гиза старалась не моргать, сохраняя в памяти каждую секунду нашего расставания. У меня даже нет ничего, что я могла бы оставить им на память. Прежде чем я задержалась достаточно долго, чтобы не выдержать и расплакаться, стражник взял меня за руку и вывел наружу.
С моих губ сорвались едва слышные слова:
— Я вас люблю.
За спиной со стуком захлопнулась дверь, преграждая мне путь обратно к моей прежней жизни.
Стражники, подгоняя меня, шагали по улочке по направлению к рыночной площади. Мы минули дом Килорна. Прежде он уже давно встал бы с постели и теперь шел к реке, желая приняться за дело пораньше, пока еще не так жарко, но прошлого не воротишь. Теперь, как мне казалось, приятель станет вылеживаться в постели до полудня, желая насладиться ничегонеделаньем до тех пор, пока его не заберут в армию. Мне захотелось крикнуть ему что-то на прощанье, но я решила не рисковать. Позже Килорн обязательно заглянет ко мне и Гиза обо всем ему расскажет. Улыбнувшись про себя, я вспомнила, что Фарли сегодня будет ждать меня с денежками. Как бы не так!
На площади нас ожидал сверкающий на солнце черный транспорт. Четыре колеса… застекленные окна… кузов округляется к земле… Транспорт походил скорее на чудовище, готовое вот-вот меня проглотить. Еще один стражник сидел за пультом управления. Завидев нас, он включил двигатель. Утренний воздух окрасился черным дымом. Ничего не говоря, стражники усадили меня на заднее сиденье. Служанка уселась рядом. Транспорт тронулся с места и заскользил по дороге со скоростью, о которой я прежде и не догадывалась. Это первый и последний раз, когда меня катают в транспорте.
Мне хотелось поговорить, спросить у этих людей, каково будет наказание за все мои преступления, но я хорошо понимала, что никто со мной разговаривать не будет. Я выглянула из окна. Транспорт мчался по хорошо знакомой мне дороге, направляясь на север. Поселок скрылся за поворотом. Теперь мы ехали по лесу. Сегодня здесь почти никого не было, а на одинаковом расстоянии попадались на пути патрули стражников. Служанка сказала, что Чертог находится под надежной охраной. Вот, значит, что она имела в виду.
Впереди засверкала алмазная стена, отражая лучи поднимающегося из-за леса солнца. Мне хотелось зажмуриться, но я собралась с духом и решила смотреть не отрываясь.
У ворот толпились стражники в черной форме. Они проверяли и перепроверяли всех, кто направляется в город. Когда транспорту пришлось остановиться, женщина, взяв меня за руку, провела мимо очереди прямиком через ворота. Никто и слова против нее не сказал, даже паспортов показать не потребовал. Видно, ее здесь хорошо знали.
Очутившись за городской стеной, женщина взглянула на меня и сказала:
— Меня Анной зовут, но у нас принято обращаться по фамилии. Зови меня Уолш.
Уолш… Знакомая фамилия. Загорелая кожа. Волосы, словно бы вылинявшие на солнце. Догадаться не так уж трудно…
— А ты…
— Из Свай. Мы односельчане. Когда-то я знавала твоих братьев Трами и Бри. Последний был тем еще сердцеедом. Не скажу, что знакомство с ним оставило после себя приятные воспоминания.
До того как Бри загудел в армию, он успел погулять и заработал в поселке ту еще репутацию. Я помнила, как Бри сказал мне, что идти в армию ему не так страшно, как большинству парней. Дюжина жаждущих его крови девчонок в Сваях куда страшнее любой войны.
— Я тебя не помню, но у нас еще будет шанс познакомиться…
Я не сдержалась:
— О чем ты?
— Ты будешь здесь работать. Понятия не имею, кто принял решение нанять тебя и что тебе при этом говорили, но вся головная боль, связанная с твоим обучением, теперь висит на мне. Я не собираюсь учить тебя мыть посуду или менять постельное белье. Все это ерунда. Ты должна научиться смотреть, ничего не видя, и слушать, ничего не слыша. Мы здесь все равно что прислуживающие живые статуи.
