А еще они очень злые. Даже на борту судна я ощущала их злобу. Люди не издавали приветственных криков. Они не выкрикивали наших имен. Они не махали нам руками. Они даже не улыбались.
— Что случилось? — спросила я, надеясь, что мне никто не ответит.
Но королева мне ответила, причем ответила с полной готовностью:
— Что за показуха! Они пришли к реке, но никто встречать нас не хочет. Ничего. Сейчас мы все исправим.
Интуиция подсказала мне, что эта толпа собралась здесь не по доброй воле. Очередная принудиловка вроде боев на аренах или официальных заявлений на экранах. Скорее всего, стражники подняли больных стариков и уставших работников со своих постелей и заставили их стоять и смотреть.
Откуда-то с берега донесся свист кнута, а за ним — женский крик.
— Держать строй! — разнеслось над толпой.
Взгляды людей на берегу были устремлены вперед. Никто не оборачивался. Я даже не могла определить, откуда доносятся крики. Что вызвало эту покорность? Что с ними сделали?
Мне на глаза навернулись слезы. Вновь засвистел кнут. Завопили, заплакали дети. Никто на берегу не протестовал. Я метнулась к краю смотровой палубы, желая всем моим естеством очутиться по ту сторону стекла.
— Марина! Куда вы собрались? — промурлыкала Элара, стоя рядом с королем.
Она что-то пила из бокала, лениво разглядывая меня.
— Зачем вы это делаете?
Евангелина, скрестив руки на лифе своего роскошного платья, одарила меня презрительным взглядом.
— С чего такая забота?
Но никто ей не ответил.
— Они знают, что случилось в Чертоге, — окидывая взглядом берег реки, произнес Кол. — Не исключено, что они радуются нашей беде. Надо было показать этим людям, что мы не побеждены… Мы даже не истекаем кровью…
Этот трус не решался посмотреть в мою сторону.
Очередной посвист кнута. Я вздрогнула, почти ощутив удар на своей коже.
— Ты приказал, чтобы их били?
Кол не ответил на брошенный ему вызов… Лишь крепче сжал зубы. Но когда очередной поселковый взвыл от боли, принц прикрыл глаза.
— Отойдите от стекла, леди Титанос!
Голос короля гремел далеким громом. Именно таким голосом Тиберий всегда отдавал свои приказы. Когда я отступила от борта и встала возле Мейвена, то спиной ощутила самодовольную улыбку монарха.
— Это деревня красных. Это вам известно не хуже, чем нам. Ее жители давали приют террористам, кормили их, защищали, быть может, сами участвовали в их злодеяниях. Они дети, совершившие пакость, и им следует преподать урок.
Я приоткрыла рот, желая возразить, но королева уже обнажила свои зубки.
— Быть может, вы знаете, кого следует примерно наказать? — указывая рукой на берег, спокойным тоном спросила Элара.
Слова умерли в моем горле, испугавшись ее угрозы.
— Нет, ваше величество… Не знаю.
— Тогда стойте и молчите, — оскалив зубы, приказала королева. — Будете говорить, когда придет ваше время.
Именно ради такого момента я им и нужна, момента, когда удача от них отвернется.
Но я не могу протестовать. Мне лишь остается ей покоряться и молча наблюдать за тем, как мой отчий дом навсегда исчезает из виду…
Чем ближе мы подплывали к столице, тем большими становились поселки. Вскоре лесопилки и фермерские участки сменились настоящими городками, кирпичные дома в которых грудились вокруг больших мануфактур с водяными колесами, а рядом с ними стояли бараки для красных рабочих. Как и в деревнях, городские тоже выстроились вдоль берега. Стражники кричали. Свистели кнуты. Я так и не смогла к этому привыкнуть и вздрагивала всякий раз, когда это слышала.
А потом вместо городков вдоль побережья потянулись поместья и фольварки знати. Некоторые дворцы мало чем уступали Чертогу солнца. Каждая следующая постройка из камня, стекла и мрамора казалась еще величественнее предыдущих. К реке от них спускались лужайки, декоративные сады и красивые фонтаны. Дома казались произведениями искусства, созданными богами. Каждый был красив своей особой красотой. Вот только окна в этих дворцах темнели, а двери были закрыты. Если в деревнях и городках буйствовала жизнь, здесь царило мертвенное безлюдье. Только знамена трепетали высоко поднятые над дворцами, давая мне представление, кто здесь живет: голубой цвет дома Осанос, серебряный Самос, коричневый Рхамбос и так далее. Теперь я знала цвета их домов на память и, глядя на дворцы, сразу же понимала, чей это. Я даже повинна в смерти кое-кого из их владельцев.
— Это Речной ряд, — объяснил Мейвен. — Здесь находятся резиденции тех лордов и леди, которые предпочитают жить вне столичных стен.
Мой взгляд остановился на украшенном колоннами особняке Ираль из черного мрамора. Крыльцо охраняли каменные пумы. Скульптуры, подняв голову, рычали на небеса. При виде скульптур я почувствовала озноб, вспомнив Ару Ираль и ее неудобные вопросы.
— Никого там сейчас, вижу, нет.
— Эти особняки пустуют большую часть года, а теперь, после алых стражников, вообще никто не осмелится и носа за городские стены показать, — невесело улыбнувшись, сказал Мейвен. — Они с радостью спрячутся за алмазными стенами и позволят моему брату сражаться за них.
— Лучше бы никто ни за кого не сражался…
Мейвен покачал головой.
— Мечтать не стоит…
Мы в полном молчании проводили глазами Речной ряд. За ним по обеим берегам потянулся лес. Вот только деревья в нем были какими-то странными: высокие стволы, черная кора и темно-красная листва. Вокруг стояла мертвая тишина. Таким тихим лес не бывает. До моего слуха не долетало даже птичьего щебета, а небо над головой потемнело. Темные облака собирались над лесом, образуя нечто вроде толстого одеяла, накрывающего нас с головой.
— Что это?
Даже мой голос звучал приглушенно. Теперь я порадовалась тому, что стекло покрывает смотровую палубу. К моему удивлению, все уже разошлись, оставив нас в одиночестве взирать на этот безрадостный пейзаж.
Взглянув на лес, Мейвен скривился.
— Деревья-защитники. Они останавливают дымы, не давая им распространяться по реке. Зеленые смотрители дома Уэлле вырастили их много лет назад.
Коричневая пена на волнах лизала борт судна, оставляя черную пленку на сверкающем металле. Мир принял дымчатые очертания, словно я взирала на него сквозь грязное стекло. Низко нависшие тучи таковыми при более внимательном осмотре не оказались. Это был дым, вырывающийся из тысяч заводских труб. Я нигде не видела ни деревьев, ни травы. Это был мир тлена и разложения.
— Серый город, — сказал Мейвен.
Заводы простирались до самого горизонта — грязные, огромные, жужжащие электричеством. Энергия обрушилась на меня словно гигантский кулак. Я с трудом удержалась на ногах. Сердце едва не вырвалось из груди. Кровь бушевала во мне… Пришлось сесть…
