Общее правило, действующее у общественных насекомых, состоит в том, что чем успешнее реализуются карательные акции, тем ниже уровень правонарушений. Можно предположить, однако, что рабочие особи используют, по крайней мере, одну хитрость: у некоторых видов особи помечают свои яйца химическим способом, чтобы имитировать запах яйца пчеломатки. Это может снизить вероятность обнаружения яиц рабочих пчел при карательной акции.
Ни один из примеров наказания, которые обсуждались до сих пор, не является результатом реакции на особей, которые обманывают участников кооперативных отношений. Но, как я отмечал в начале этой дискуссии, именно в таких ситуациях наказание оказывается наиболее важным, особенно если провести параллель с наказаниями в кооперации людей. Есть ли какие-нибудь данные о наказании в случаях взаимодействия у животных? Краткий ответ — нет. Летучая мышь-вампир, которая уклоняется от возврата долга, не подвергается ни остракизму, ни легкому наказанию, ни изгнанию из своей колонии. Лев, который отстает от других во время скрытого нападения на захватчика, впоследствии не подвергается нападению со стороны вожака и не отстраняется от участия в следующем нападении. Самец шимпанзе, который не участвует в опасном патрулировании границы своей территории, предпочитая остаться и приударить за сексуально рецептивной самкой, не изгоняется из своей стаи. Отсутствие подобных наблюдений, разумеется, не исключает возможности того, что животные, вероятно, наказывают тех, кто не исполняет свой долг, не участвуя в общем деле. Может быть, биологи ищут не там или не создали подходящих условий для экспериментов? Например, животные, возможно, наказывают, используя не прямую физическую агрессию, а скрывая ресурсы или какие-нибудь возможности от тех, кто обманывает. Трудно подтвердить эти теоретические предположения, так как очень сложно объяснить, почему животное не вело себя должным образом, например, почему оно не подавало никаких сигналов.
Отсутствие физического наказания у животных можно объяснить и иначе. Например, тем, что они взаимодействуют, не используя насилие, в том числе и такую его разновидность, как психологическое давление
[382]
.
Шимпанзе и беличьи обезьяны непрерывно просят еду у тех, кто ее имеет. При этом они используют набор разных тактических приемов — от более тонких, таких как постоянное преследование и пристальное разглядывание, до жестикуляции перед носом того, кто ест. Цель подобных действий, по-видимому, состоит в том, чтобы раздражать тех, у кого есть еда, и ждать, пока они сдадутся и поделятся ею или не обратят внимания на того, кто ее стащил. Во всяком случае у обоих видов обезьян раздражающие действия приносят им еду, а отсутствие каких-либо действий — нет. Можно предположить, что такое поведение — своеобразный способ стимулирования кооперации, не требующий особых усилий. Хотя это и важно, мы пока остаемся с неизменным выводом: в сообществах животных наказание является слабой или вообще призрачной формой возмездия для тех, кто оказался во власти соблазна обмануть.
Адаптивные нормы
Несколько лет назад мой друг прислал мне по электронной почте набор фотографий утки с утятами, идущими по тротуару. Первая фотография напомнила мне классическую детскую книжку Роберта Мак-Клоски «Пропусти утят». На других фотографиях утка с утятами постепенно подходили к решетке метро. Гордая мамаша шла прямо по решетке. Ее детки, послушно следуя за ней, падали один за другим сквозь решетку навстречу своей судьбе, ожидавшей их внизу. Следовать за матерью — это правило, жестко запрограммированное головным мозгом всех утят и многих других видов, детеныши которых являются зрелорождающимися и способными самостоятельно двигаться на раннем этапе развития. Обычно это разумный поступок или правило, у которого долгая эволюционная история
[383]
. Но иногда в природе происходят такие резкие изменения, что прежнее правило либо устаревает, либо, по крайней мере, необходимо подумать о его модификации, которая является частью программы развития.
Похожая ситуация наблюдается у бабуинов, живущих в дельте реки Окаванго в Ботсване. Их пример еще более удивителен, так как изменение окружающей среды не столь радикально, как решетка метро, это изменение вызвано естественными причинами, а не искусственно создано. Каждый год, когда в дельте идут дожди, одна из главных рек, которая протекает через участок, где живут бабуины (за ними наблюдали Чейни и Сейфарт), переполняется водой. Иногда бабуины оказываются на одном берегу реки, и по целому ряду причин им необходимо перебраться на другой берег. Переплывать реку опасно не только потому, что бабуины не увлекаются водными видами спорта и не проводят в воде все свое свободное время, но и потому, что в реке есть крокодилы. Когда бабуины переплывают реку, они делают это быстро и осторожно. Но об одном они иногда забывают, переплывая реку: о своих детенышах на животе. В некоторых случаях самки плывут вместе с детенышами, которые держатся за их живот. Когда мамаши выходят на берег, их детеныши мертвы: они захлебнулись во время плавания. В этих случаях детеныши бабуинов, очевидно, до заплыва не карабкаются вверх, чтобы оказаться в безопасности на спинах своих матерей, а матери не предпринимают необходимых усилий, чтобы поднять детеныша на спину и спасти его. «Транспортирование» детенышей на животе не является правилом у бабуинов. Обычно детеныши с удовольствием перемещаются верхом на спинах своих матерей, которые с неменьшим удовольствием относятся к такому способу передвижения. Эта форма поведения неадаптивна, однако она устойчиво воспроизводится у бабуинов, живущих в дельте Окаванго. Иногда в целом удачные модели поведения используются в новых условиях, а результат оказывается отрицательным. То, что в общем плане носит адаптивный характер, в частных случаях может привести к плохим адаптивным последствиям, если окружающая среда изменяется, в особенности если это происходит непредсказуемо.
Примеры с утятами и бабуинами свидетельствуют о том, что типичные модели поведения могут привести к негативным последствиям. Но, как показали две последние главы, есть много случаев, когда особи следуют правилам, в том числе определенным социальным нормам, и последствия оказываются положительными. Десятки животных учатся тому, что и как есть, наблюдая за тем, как это делают другие, в результате появляются местные кулинарные традиции. Это, во-первых, экономит время и, во-вторых, предохраняет от возможности съесть что-то опасное, что может привести к отравлению или даже к смерти. Иерархические организации создают для особей похожие преимущества: им не нужно мучительно думать, как и когда бороться за ресурсы. Усвоив иерархическую структуру и выполняя правила, по которым ведется борьба за ресурсы и за доступ к ним, особи могут сэкономить время и избежать ненужных потерь. Следовательно, в сообществах животных нормы выполняют адаптивную функцию, определяя надежные перспективы, связанные с оказанием помощи и нанесением вреда другим. Для того чтобы нормы выполняли свою адаптивную функцию, необязательно их воспринимать на сознательном уровне. На самом деле эффективность норм оптимальна, если их действие носит скрытый характер, как они, вероятно, и проявляются в большинстве случаев у животных, да и у людей тоже.
