Утром я с наслаждением принял ванну, съел приготовленный Эрной завтрак: омлет с хрустящими гренками и настоящий кофе. Гренки были смазаны, — хотя и тонким слоем, — но настоящим сливочным маслом! Откуда?! Сливочного масла в Рейхе не водилось уже лет пять! На мой вопрос Эрна лишь довольно улыбнулась. Черный рынок, надо полагать…
К двенадцати часам появился автомобиль. Я уложил на заднее сиденье чемодан и пакет с мундиром, обнял на прощание Эрну и уселся рядом с шофером. Эрна стояла у дверей в дом, с глубокой печалью глядя мне в след. Когда я еще ее увижу? И войду ли я снова в эту виллу, столь долго создававшую у меня иллюзию собственного дома?
Машина медленно тронулась с места. Эрна зябко закутала плечи в платок, — хотя было совсем не холодно, — и ушла в дом. Бедняжка! Ведь ей еще предстояло написать подробный отчет о визите внезапно появившегося хозяина виллы куратору из главного отдела берлинского гестапо (Statspolizeileitstellen) и блокляйтеру.
* * *
До Минска мы добрались на транспортном «Юнкерсе» с промежуточной посадкой в районе Позена. Меня и моих спутников разместили в гостинице для офицеров в центре Минска. Ужиная в ресторане, наполненном офицерами вермахта, люфтваффе и СС, я почувствовал, как возвращаюсь в привычную военную обстановку. Здешний тыл совсем не похож на берлинский.
Наутро я немедленно отправился в штаб Баха. Штаб оказался весьма скромен по размеру и количеству работников. Бах принял меня незамедлительно.
— Хайль! Не ожидал вас увидеть так быстро, — отрывисто произнес Бах, отвечая на мое приветствие. — Садитесь, оберштурмбаннфюрер. И сразу приступим к делу.
Что он и сделал.
— Я получил ответственное задание лично от рейхсфюрера. На меня, как на высшего руководителя СС и полиции «Руссланд-Митте», возложена задача обеспечить охрану совершенно секретного объекта, возводимого по личному приказу фюрера. Объект сооружается на стыке границ между Рейхом, Украиной и Белоруссией. Получив задание от фюрера, рейхсфюрер оказался в щекотливой ситуации. Очевидно, что фюрер придает данному объекту исключительное значение. Однако избранный для его сооружения регион оказывается в пересечении интересов целых четырех административных структур: руководств Восточной Пруссии, Генерал-губернаторства, Имперского комиссариата Украины и Генерального комиссариата Белоруссии. Именно в связи с этим обстоятельством рейхсфюрер ходатайствовал перед фюрером о необходимости сосредоточения вопросов безопасности объекта в одних руках, дабы избежать неизбежных трений между территориальными управленческими аппаратами и местными отделами гестапо и СД. Таким образом, ответственность за охрану объекта и обеспечение секретности его деятельности оказалась возложена на меня, как на Высшего руководителя СС и полиции «Руссланд-Митте». Но главное: учитывая важность оперативного решения проблем, связанных с обеспечением секретности и безопасности столь важного объекта, фюрер наделил меня правом осуществлять необходимые мероприятия в прилегающих в Белоруссии районах Украины, генерал-губернаторства и даже Рейха без обязательного уведомления местных властей. Вот так!
Бах сделал паузу и строго взглянул на меня с целью выяснить: оценил ли я важность стоящей перед ним задачи, тяжесть которой он собирался разделить со мной. Честно говоря, мне стало не по себе от его тяжелого взгляда, не теряющего своей холодной суровости даже пройдя сквозь стекла круглых очков. Бах напоминал мне моего школьного учителя, и, видимо, вследствие этого мой страх перед ним носил инстинктивный характер. Если бы я стоял, то я бы вытянулся под этим взглядом по стойке «смирно». Но поскольку я сидел, то всего лишь выпрямил спину и твердо взглянул Баху в район переносицы, создавая впечатление «пожирания глазами начальства».
Видимо, Бах остался доволен тем, что разглядел на моем лице, поскольку закончил свою короткую речь следующей фразой:
— Я счел необходимым для обеспечения успешного выполнения задачи просить рейхсфюрера передать в мое распоряжение подразделение опытных бойцов во главе с решительным боевым командиром, имеющим опыт действия в сложных условиях. Выбор остановился на вашей кандидатуре, оберштурмбаннфюрер. Есть все основания считать, что вы и ваша зондеркоманда отлично справитесь с непосредственным обеспечением безопасности объекта.
Вот как! Меня и моих людей собираются использовать в качестве охранного подразделения? Что-то здесь не так…
Бах, видимо, уловил тень смятения на моем лице и спросил:
— У вас вопрос, оберштурмбаннфюрер? Давайте!
— Я не совсем понял, обергруппенфюрер, зачем для охраны объекта, пусть даже весьма важного и секретного, привлекать боевое подразделение, а не обычные охранные части. Неужели с задачей охраны объекта не справился бы обычный шума-батальон?
По лицу Баха пронеслась тень неудовольствия.
— Если бы речь шла об охране продуктового склада от оголодавших окруженцев-красноармейцев или мародеров из местного населения, то я бы, не колеблясь, привлек украинский или латышский шуцманшафтбатальон. Кстати, сейчас зону строительства объекта охраняет латышский шума-батальон. Но в данном конкретном случае речь идет о сверхсекретном объекте, который имеет серьезные шансы подвергнуться нападению специально подготовленных и хорошо вооруженных диверсантов. Я очень невысокого мнения о боевых качествах шума-батальонов, а издержки их применения бывают слишком высоки по сравнению с практическим эффектом их применения. Вот пример: в прошлом году на Украине один из лагерей, в котором содержались заложники из числа местных жителей, подвергся нападению партизан. Они освободили находившихся в лагере своих людей и немедленно исчезли. Во время атаки охрана лагеря из состава украинского шума-батальона не оказала бандитам никакого сопротивления: они попросту попрятались кто куда! Зато после ухода партизан они вылезли из укрытий и выместили свою досаду на тех заключенных, кто не успел или не пожелал скрыться. Под горячую руку расстреляли и местных жителей, случайно оказавшихся поблизости от лагеря. Разумеется, подразделение было расформировано, каждый второй расстрелян в назидание другим. Но кто может сказать, сколько родственников убитых во время безобразного эксцесса заложников и просто случайных людей окажутся вследствие этого в партизанских отрядах или просто со страху попрячутся в лесах, вместо того чтобы трудиться на благо Рейха?
Бах замолчал, недовольно поиграв желваками, затем продолжил:
— Разумеется, задача очистки восточных территорий от расово неполноценных элементов не может быть снята с повестки дня. Мы практически очистили эти земли от евреев и цыган и на очереди теперь, безусловно, стоит в первую очередь славянское население. Но это следующий этап, который может быть начат только после окончания войны. Очищаемые от славян территории будут планомерно заселяться возвращающимися с войны немцами. Именно планомерно, дабы не допустить простоя промышленных предприятий и выпадения из севооборота земель. И пока война не закончена, эксцессы со стороны шума-батальонов оставляют Рейх без рабочих рук в тот самый момент, когда они больше всего нужны! Именно поэтому я скептически отношусь к применению шума-батальонов. Брутальная неразборчивая жестокость в сочетании с весьма низкой боеспособностью и дисциплиной есть их визитная карточка — как я могу поручить этому сброду охрану столь важного объекта?! Когда здесь появятся русские диверсанты, я хочу, чтобы им противостояли отлично подготовленные опытные бойцы! Именно эти соображения я изложил рейхсфюреру, и он полностью со мной согласился.
