– Ничего страшного, – безапелляционно возразила она. – Лучше пусть женщина возмущается, чем скучает.
Ее щечки раскраснелись, глазки блестели. Я вспомнил, что женщина никогда не забывает о своем поле и всегда предпочтет говорить с мужчиной, чем с ангелом.
Я поклонился и развел руками.
– Леди Элизабет, мне в таком блестящем обществе ничего не обломится.
Она сказала покровительственно:
– Маркиз, постарайтесь получить то, что любите! Иначе придется полюбить то, что получите.
Граф Гаррос подхохотнул, я развел руками.
– Эх, если бы я мог получить ту, что хочу.
Она заулыбалась довольно, мол, старайся-старайся, я вот рядом, но нужно очень постараться, чтобы дотянуться. Очень-очень постараться. Лорды Водемон и Шуй тоже заулыбались с задержкой на секунду.
– Вы должны напрячь свои силы, – сказала она наставительно. – Добиваться!
Я пожал плечами.
– Любовь отдает себя в дар, леди Элизабет. Купить ее невозможно. В том числе и галантным добиванием.
– Любовь – это все, – сказал умно лорд Шуй. После рассчитанной паузы добавил: – И это все, что о ней известно.
Гаррос и Эйсейбио зааплодировали, лорд Шуй полушутливо раскланялся. Глаза его победно блестели, он наслаждался вниманием общества больше, чем вниманием хорошеньких женщин. Впрочем, женщины стараются привлекать в свою свиту таких острословов, это придает им самим блеск и повышает ранг.
Я пробормотал:
– Я много мог бы сказать о том, что такое любовь… но лучше промолчу.
– Почему, маркиз?
– Я слишком… провинциален, – ответил я. – Я в самом деле верю, что она существует.
Они дружно захохотали, словно я отмочил невесть какую шутку.
– Любовь – это заблуждение, – наставительно сказал лорд Водемон, – которым одна женщина отличается от другой. А женщины разделяются всего лишь по принципу: порочные и добродетельные. С порочными не знаешь покоя, а с добродетельными изнываешь от скуки. Вот и вся разница.
Все снова встретили сентенцию возгласами одобрения. Я подумал вяло, что это нам эти глупости приелись, а им, возможно, самый свежачок. Я со своим арсеналом анекдотов легко вытеснил бы не только лорда Шуя, но и вообще стал бы не знаю каким остряком.
– С позволения леди Элизабет, – сказал я, – пойду пройдусь по парку. Никогда не видел еще такой красоты!
Она проводила меня недовольной гримаской, как можно покидать изысканное общество, когда можно бесплатно любоваться ее прекрасными глазами, ее чистой кожей, ее безупречным овалом лица, слушать милый щебет, удостоиться счастья заслужить улыбку и благосклонный взгляд…
Вместо прогулки по парку я поднялся в отведенную мне комнату. Молот на прежнем месте, мне показалось, что посмотрел на меня с укором, меч и лук холодно промолчали.
– В самом деле пора, – сказал я вслух. – Вы правы, ребята.
Глава 6
Вошел скромно, но богато одетый мужчина в пышной одежде и парике с пуделячьими ушами. Несколько отстраненно и почти механически отпуделился с церемонными поклонами, подскоками и помахиваниями.
– Милорд, – произнес он почтительно, – я стучал, но вы сделали неслышимость?
– Мдя… – промямлил я. – Да как-то задумался… вот и… собственно…
Он бросил любопытствующий взгляд на мое отдыхающее от служения хозяину оружие.
– Я управитель Гатум Теркиш. Я хотел только узнать, вы какие свечи изволите в своей комнате?
– Чтоб горели! – ответил я.
Он тонко улыбнулся.
– Кроме свечей, что только дают свет, у нас есть и настоящие… Мы их так называем… они действительно дают еще и тепло.
– Да ну? – удивился я. – Как оригинально…
Он не повел и бровью, пояснил с тяжеловесной грацией:
– А те в свою очередь бывают такими, пламя которых колеблется… ну, если взмахнете близко рукой. Еще могут трепетать от банальных сквозняков, а есть такие, что ни на что не реагируют. Есть быстро сгорающие, а есть очень медленные…
– С ума сойти, – восхитился я, потому что от меня ожидаются именно восторги, – вот это, понимаю, богатство и мощь! Богатство – это когда разнообразие, а не просто много. Конечно, предпочитаю золотую середину. Пусть свеча будет как свеча: с настоящим жарким пламенем, но пламя пусть не трепещет, пугая меня зверскими тенями на стенах, а то я такой робкий…
Он восхитился мной в свою очередь:
– Прекрасный выбор, сэр! Именно взвешенный, без крайностей.
Еще бы не прекрасный, подумал я. Именно так горит лампочка. Он откланялся и тут же мановением длани заменил все свечи в отведенной мне комнате. Я не уловил, когда это произошло, он бормотал что-то под нос и разводил руками, как мне показалось, недовольно, однако свечи горели уже… иначе.
– С ума сойти, – повторил я уже с опаской, – сколько ж у вас амулетов? На все случаи жизни?
Он довольно улыбнулся.
– Благополучие хозяина измеряется количеством артефактов, которые делают его жизнь приятной.
– Ну да, – сказал я, – если не надо думать о пропитании, надо думать об украшении.
– Совершенно верно, сэр, – согласился он, отвешивая элегантный поклон. – К счастью, в известных нам королевствах даже крестьяне не знают, что такое голод. Совсем не те жуткие времена, о которых рассказывают маги.
– С ними можно встретиться?
Он покачал головой, лицо стало настороженным.
– Они не общаются с простыми.
Еще раз поклонившись, управитель ушел, а я подумал, что вот уже и я попал в простые. Впрочем, здесь все простые, даже короли. Но сейчас надо думать не о магах, а о хорошем выносливом и по возможности быстром коне. Несравненного Зайчика увижу только весной, а пока нужен конь, просто конь.
Я вышел в коридор, двое встречных стражей посмотрели на меня мутными глазами, как на таракана, что понаехал и объедает их хозяина.
Внизу у входа в зал сытый и пьяненький Эйсейбио держится за косяк, чтобы не упасть, граф Гаррос деликатненько, словно лакей, поддерживает друга двумя пальцами за локоть.
Эйсейбио оглянулся, зачуяв мое приближение. Лицо восторженное, в глазах острая зависть, сказал свистящим шепотом:
– Смотрите, маркиз! Вон тот высокий красавец в желтом кафтане – сам граф Карлайн!..
– Ага, – сказал я и поискал взглядом красавца, но, по-моему мнению, тут вообще нет красавцев, кроме меня, понятно, – граф Карлайн… И что?
– Его победам несть числа, – сказал Эйсейбио и завистливо вздохнул. – Он идет от победы к победе.
– Достойный человек, – согласился я. – Он одерживал их на море или на суше? Какими войсками командовал? Или только в турнирных схватках?
