– Вы слишком заметны, – объяснила она. – Чтобы вас не узнавать, надо прикидываться уж очень сильно. Попробуйте надеть полную маску! И одежду нужно сменить полностью.
– Это уж слишком, – ответил я вежливо, – я не настолько… э-э… значим.
– Но я же ношу полную маску?
– А зря, – ответил я почтительно. – Леди Элизабет, вы настолько… хороши, что облагораживаете любое общество. Думаю, что если бы прошлись по крестьянскому дворику, полному свиней, они тут же превратились в людей и начали наперебой говорить вам комплименты. Как ваши Водемон, Шуй, Гаррос и прочие.
Она засмеялась.
– Как оригинально! Но эти благородные господа в самом деле благородные господа.
– А как вы определяете благородность?
– У них и родословные есть.
– А-а-а, уже важно. Да, это главное.
– Маркиз, – сказала она весело, – пойдемте с нами!
– А куда вы направляетесь?
– Лорд Шуй обещает интересный петушиный бой.
Я поморщился.
– Нет-нет, я не выношу крови.
Она засмеялась снова.
– Но вы же убили лазутчика!
– Так то был человек, – объяснил я. – Человека не жалко. Человек знает, что делает. И вообще, человек всегда виноват, а вот петухи – невиновны. Невинны, как младенцы! Нет-нет, леди Элизабет, я не настолько кровожаден. К вам вообще тут не протолкнуться.
Она посмотрела с укором.
– Бывать в обществе, маркиз, вы правы – скучно. Но быть вне общества – уже трагедия. Даже для мужчин. Так что не упускайте возможности быть на людях.
Подошел граф Гаррос с приятелями, тоже мне маски, всех я сразу узнал. Гаррос посмотрел на меня свысока и промолвил раздельно:
– Ваш маркиз не упустил ни одной возможности упустить возможность. Не так ли?
Все заулыбались, оценив остроту, а Шуй добавил едко:
– Хорошо завязанный бант на шляпе – это первый важный шаг в жизни. Но маркиз пока не приобрел даже шляпы.
Снова захохотали, я развел руками.
– Вы правы, милорд. У меня есть голова, этого достаточно.
Леди Элизабет улыбалась весело и в то же время томно и загадочно. Наверное, ей уже сказали, что красота порядочной женщины кажется не вполне законченной, ей не хватает загадочного обаяния порочности, и вот старается выглядеть эдакой… Ну, это мы проходили.
Я открыл рот, чтобы сказать пустяковый комплимент и уйти, в это время на той стороне зала замерцало едва заметное облачко. Прозрачное, почти прозрачное, но я инстинктивно сосредоточился, в пузыре из крохотных искорок проступило человеческое тело: синее, изломанное, как будто я наблюдаю тень от свечи, прыгающую со стены на стену.
Лорд Водемон произнес жирно:
– Голова? А ваше происхождение, сэр… сэр…
– Сэр Ричард, – подсказал ему лорд Шуй.
– Сэр Ричард, – повторил за ним лорд Водемон, причем повторил так, словно выговаривать это нелепое имя противно и позорно, – ваше происхождение достаточно ли высоко, чтобы общаться с людьми нашего круга?
Я ответил отстраненно:
– Да-да, вы правы, сэр, как вас там… сэр Водемон.
Призрачный человек медленно шел по залу, останавливался, пропуская встречных, отпрыгивал с пути спешащих слуг, старался держаться у стен, где нет вероятности, что толкнут в спину.
– Прав в чем? – спросил лорд Водемон с подозрением.
– Что я для вас недостаточно благороден, – ответил я, продолжая следить за призрачным человеком краем глаза, а сам делал вид, что смотрю в другую сторону.
Лорд Водемон заявил победно жирным голосом:
– Ну вот видите? Я же вам говорил! Пойдемте, дорогие друзья.
Леди Элизабет бросила на меня презрительный взгляд, но я смотрел мимо, делая вид, что изучаю барельеф на колонне. Это давало возможность медленно обходить ее по кругу, поглядывая на прозрачника. Его никто так и не заметил, хотя двое натолкнулись, но лишь удивленно посмотрели по сторонам, а он заинтересованно поглядывал на меня, приближаясь по суживающейся спирали.
Когда он был по прямой шагах в пяти, я сделал вид, что нечто почуял, забеспокоился, начинаю поглядывать по сторонам, морщу лоб и таращу глаза во все стороны. Он тут же отошел, определив линию моей чувствительности, уже шагов с десяти оценивающе разглядывал меня.
Я сделал вид, что постепенно успокаиваюсь, напустил на себя вид, мол, почудилось, даже начал всматриваться, куда это пошла самая красивая женщина этого королевства. Лазутчик прошелся вдоль стены, теперь присматривался к стражам у двери, открывают и закрывают двери перед гостями, протиснуться непросто…
Леди Элизабет мелькнула в дальнем зале, я просиял и бросился в ее направлении. Она тоже увидела, что я устремился к ней, как пчелка к сладкому цветку, капризно наморщила губки и отвернулась. Я ухмыльнулся и, скрывшись за аркой входа от лазутчика, сразу же свернул и помчался к королевским покоям.
Телохранители короля перед дверью в покои Хенрига Первого заступили дорогу и скрестили передо мной копья. Я сказал быстро:
– По делу неотложной важности!
Они смотрели на меня невозмутимо. Я поднял кулаки, показал им королевское кольцо.
– Это знак, что я имею право входить даже в королевские покои!
Голос мой звучал уверенно, сильно, сам я смотрю надменно и как смотрел бы, скажем, коннетабль. Или хотя бы пфальцграф.
Они переглянулись, один проговорил с неохотой:
– Сейчас узнаю.
Он постучал в дверь, дождался отклика, прокричал:
– Маркиз просит аудиенции, Ваше Величество!
С минуту ничего не происходило, затем страж распахнул двери и показал мне взглядом, что теперь можно. Я переступил порог, король в том же глубоком кресле, только на этот раз укрыт до пояса толстым пледом. За его спиной барон Эльрих и двое телохранителей.
Я сказал негромко:
– Очень хорошо, что они здесь… Но этого недостаточно. Ваше Величество, мне надо сказать вам нечто на ухо.
Король нахмурился.
– Вот уж не думал, – буркнул он, – что вы наушничать любите.
– Извините, Ваше Величество, – ответил я с достоинством, – что побеспокоил. Я удалюсь с вашего позволения. В конце концов, речь не о моей шкуре…
– Да я пошутил, – пробурчал он. – Что у вас за секреты?
Телохранители изготовились схватить меня при любом подозрительном движении, я это понимал и наклонился к уху короля со всей осторожностью.
– Ваше Величество, – шепнул я тихонько, – может быть, вам это и неинтересно вовсе, но здесь еще один лазутчик… Тоже прозрачный, только по-другому. Его никто не видит. Он не приближается пока к вашим покоям, что-то вынюхивает, прислушивается к разговорам. Наверное, пусть?
