Я остался нарочито в стороне от сбивающихся в кучу. Опершись боком о борт, я смотрел по ходу транспортника, ветер усилился, а призрачное существо приближалось ко мне медленно и уверенно. Никаких магических жестов, я следил за ним краем глаза и понимал, что этому здоровяку магия вообще-то без надобности.
Руки его начали подниматься, я рассмотрел полупрозрачные ладони, пальцы толстые, тянутся к моему горлу. Я задержал дыхание, рывком пригнулся, ухватился за толстые, как бревна, ноги, с силой рванул вверх. Спина затрещала, но я почти подбросил тяжелое тело. За голову больно дернуло, я увидел в пятерне выпавшего за борт тела клок моих волос.
– Орлята учатся летать, – сказал я, тяжело дыша.
Рефершельд оглянулся, брови его удивленно взлетели на середину лба.
– Маркиз, что вы такой взъерошенный?
– Да вот ерошу, – ответил я, задыхаясь. – Стою и ерошу. А также лохмачу… Фу-у-ух!..
– Да что с вами?
– Такую гору с себя сбросил!
– И как? – поинтересовался он. – Легче стало?
– Даже не представляете, – ответил я. – Даже не представляете…
Я навалился грудью на борт, переводя дыхание. Внизу на огромной площади под жарким солнцем блестит нечто, показавшееся горкой синеватых опилок. Присмотревшись, понял, что это исполинская гора металлических слитков. На мой взгляд, побольше пирамиды Хеопса.
Устрашенный, я спросил Рефершельда:
– Это что за чудо света?
Он посмотрел в направлении моего взгляда, лицо искривила гримаса.
– Металл… наверное.
– А почему не пользуете? – спросил я.
Он поморщился.
– А как? Эти слитки не расплавить. Думаете, не пробовали? Нагреваются, но плавиться и не думают. Бесполезный металл!
Я проводил взглядом уплывающую за кормой пирамиду. Ну да, тугоплавкий металл пока не востребован. И вообще, неизвестно, с какими он свойствами. Возможно, из него делали обшивку звездолетов?.. Или корпус для подземных вездеходов, что пробивались к ядру Земли?..
Впереди горы поднялись угрожающе высоко, багер двигался над ними на высоте в милю-две. Сердце мое стучало часто и сильно, это не те горы, что привык видеть: серые, тусклые, без острых пиков, вершины сглажены, в стенах впадины и каверны, подозрительно похожие на деформированные входы, как если бы туда когда-то заходили гигантские дирижабли.
И ни следа зелени, хотя даже на самых безнадежных горах постоянно что-то да растет, вогнав корни в щель между скалами. А здесь мертвый мир, как если бы не только горы, но и все то место, откуда их выдавило, – исполинская металлическая плита.
– Это не само, – прошептал я, внутренности ощутили холод, – это не природа развлекалась…
Рефершельд услышал, повернул голову.
– Вы о чем?
– Кто это сделал? Для какой цели?
– Никто, – ответил он, проследив за моим взглядом. – Всегда было.
– Когда-то и вселенной не было, – произнес я. – Это все построено…
Иногда металлические глыбы сдвигались, образуя странные конструкции, мозг корчился и стонал, нервы горят от перегрузок, перед глазами мириады образов, но иногда что-то мелькает, смутно похожее, знакомое, но следующая картинка все начисто разрушает.
Металлическая возвышенность закончилась провалом, далеко внизу потянулась прежняя зелень лесов и синие вены рек, но я с тоской и непонятным щемом смотрел на исчезающее в тумане нагромождение. Еще чуть-чуть, еще немного… и я бы понял. Возможно, понял.
Следующую остановку я ждал с таким напряжением, что не обращал внимания на проплывающие внизу города, реки, озера, странные разломы, кипящие лавой кратеры.
Рефершельд нашел собутыльников среди поднявшихся на борт, я тоже не докучал ему вопросами. Когда багер приблизился к причалу, я сразу начал внимательно всматриваться во всех входящих. Вроде бы все чисты, ни одного незримника.
Когда багер отделился от причала и быстро начал набирать высоту, я с таким облегчением перевел дыхание, что бдительный Рефершельд тут же заметил, подошел и спросил негромко:
– Вы кого-то ждали?
– Ах, сэр, – ответил я, – я из тех, кто всегда чего-то ждет.
– И как?
Я вздохнул.
– Увы, обычно дожидаюсь.
Он засмеялся покровительственно, я видел, как он едва удержался, чтобы не похлопать меня по плечу.
– Все хорошо. Лучше не бывает!
– Да, – согласился я, – если это лучшее, что тогда худшее… У меня уже вот такие пупырышки по всей моей дубленой шкуре…
Я вздрогнул, слова застыли в моей глотке. От сбивающейся в кучу веселой толпы отделился призрачный человек. Похоже, он превратился в незримника в момент, когда другие поспешно высматривали, истекая слюнями, места поближе к женщинам, заранее определяя, с какой можно переступить какую грань.
Незримник отсвечивал голубым, я чувствовал, что на этот раз заклятия не те, с которыми столкнулся в прошлый раз. Он сразу же вытащил из-за спины огромный ритуальный топор, слишком красивый для боевого оружия, на синеватом лезвии заплясали огненные руны настолько ярко и четко, что я невольно посмотрел на пассажиров: неужели никто не видит?
Я сказал громко:
– Сэр Рефершельд, так вы уверены, что лезвие моего меча недостаточно проковано?
Он посмотрел на меня с удивлением, перевел взгляд на выглядывающую из-за моего плеча рукоять меча.
– А вы… – проговорил он с сомнением в голосе, – что, беретесь утверждать, что у вас лучшая на всем свете сталь?
– Да, – ответил я и медленно потащил из ножен меч. – Взгляните, здесь ясно видна работа оружейника высшего класса…
Он удивленно смотрел то на меч, то на меня, а я тихонько следил за приближающимся незримником, не показывая виду, что замечаю, как его руки все крепче сжимают рукоять.
Исполинский топор начал подниматься, я сказал громко:
– А вот смотрите…
Я задержал дыхание, как можно быстрее сделал полуоборот, одновременно взмахивая мечом. Топор в руках незримника уже был над его головой, меч рубанул в подмышечную впадину. Рукоять чуть дернулась в моих ладонях, послышался короткий звук распарываемой плоти и треск костей.
Рефершельд отшатнулся и лапнул себя за грудь. Глаза расширились в испуге и удивлении. Я выдернул меч уже из середины груди незримника. Его колени подогнулись, топор выскользнул из ладоней, а сам незримник тяжело рухнул вниз лицом.
– Что за… – вскрикнул Рефершельд.
Он все еще щупал себя за грудь, там медленно проступают полупрозрачные пятна. Под ногами из ниоткуда появилась громадная секира. Я встряхнул мечом, последние капли крови сорвались на пол, я сунул клинок в ножны.
